Кем являются в массе своей русские читатели, не-писатели, профаны, в том, что касается их умственной жизни? Они являются либо западниками, либо славянофилами. Но западничество и славянофильство — не проблема теории, это симптомокомплекс сплина. Западник смотрит на Запад, видит эффективность его “начал” и призывает жить в соответствии с этими “началами”. Славянофил тоже смотрит на Запад, тоже видит эффективность его “начал”, но замечает, что эта эффективность проистекает из того, что эти начала у Запада собственные, а не чужие, и призывает жить в соответствии со своими началами. Славянофил, таким образом, оказывается западником постольку, поскольку он является славянофилом. Затем оба оборачиваются и соображают, что своих начал у русских нет, что русские начала заключаются в отсутствии начал, что русские могут жить в соответствии со своими началами только в том случае, если будут жить в соответствии с началами чужими. Славянофил, таким образом, может быть подлинным славянофилом лишь постольку, поскольку он будет западником. Подлинный славянофил обязательно должен быть западником постольку, поскольку он является славянофилом, и славянофилом постольку, поскольку он является западником, отрицать других посредством утверждения себя и отрицать себя посредством утверждения других, быть другим для самого себя и собой для другого, “философом” и “смердом” в одном лице — “неслиянно и нераздельно”.
Кем являются русские в своей исторической жизни? Они являются победителями . Победителями Гитлера, Наполеона, польских интервентов, шведов, турок, татар, но прежде всего — Гитлера и Наполеона. Кроме этого, у них ничего нет, их национальный праздник — День Победы. Главные события национальной истории — Отечественные войны, войны с “басурманами”, тотальные войны “всем миром”, с напряжением всех сил, с мобилизацией всего существа, которые именно поэтому воспринимаются потом как некий праздник и пиршество духа. Но праздник победы — чисто отрицательный, его необходимой предпосылкой является существование того, что служит предметом отрицания, и, поднимая бокалы за великую победу, русские пьют за своих врагов — без них ведь не было бы и победы. Русские вынашивают своих врагов в глубинах своего существа, и такая особенность русской истории, как Отечественная война (непременно с большой буквы), является необходимым следствием сплина как специфической конфигурации русской душевной жизни: эта жизнь такова, что не может не порождать смертельных врагов, с которыми они сплелись в смертельном объятии ненависти, объятии столь тесном, что его уже не отличить от объятия любовного… Ненависть есть любовь, любовь есть ненависть, война — это мир, а мир — это война. Русская история есть перманентная отечественная война. Война внешняя для героя сплина является продолжением его внутренней войны, война с врагом неотличима от войны с самим собой, в полном соответствии с этим перманентная отечественная война не может не находить для себя необходимое дополнение в перманентной войне гражданской — без нее нельзя себе помыслить русскую историю: чем, как не одним из проявлений гражданской войны, было, например, крепостное право?..
Есть такие виды животных, которые при расчленении на две части способны регенерировать недостающую половину, так что вырастают две полные особи. Таковы русские, носители сплина. Если от них отделить потенциальных врагов, они воюют с самими собой, восстанавливая целостность своего бытия, тождественного войне; если от Татьяны отделить Онегина, она породит его из своего собственного существа — во плоти, как мужчина, он ей и не нужен; если от Онегина отделить Татьяну, он все равно будет жить любовью к ней, а если это долго продолжаться не сможет, то он умрет (“Я знаю: век уж мой измерен”); если разделить героя и автора, герой станет автором самого себя, автор станет своим собственным героем, что есть одно и то же и что и составляет суть всей русской классики; если разделить писателя и читателя (“реципиента”), то писатель сам станет своим собственным читателем (“полифонический роман”), а читатель и без писателя исполнит все, что требуется от героя сплина, исполнит как по нотам кровавый роман своей истории, в котором уничтожение другого будет сопряжено с самоуничтожением, а самоуничтожение — с уничтожением другого…