Невероятные качели: общий, формально самый достоверный план тонущего корабля — наглая ложь! Локальные, выполненные в соответствии с жанровыми клише человеческие сценки неожиданно обретают статус абсолютной правды. Потому что, повторюсь, для нормального человека достоверна только локальная «визуальная комната». Меж тем как История — это, согласно Гегелю, только то, что составляет существенную эпоху в развитии духа. В комнату, следовательно, не помещается.
То, что визионер Кэмерон делает именно про это, подтверждает следующий эпизод, на воде. Казалось, при таком оголтелом бюджете можно замутить море волнами и акулами, дать океанскую перспективу. Ничего подобного! Теперь, когда достоверный макет утоплен, а История, следовательно, элиминирована, остаются только жанровые клише. Распоясавшийся Кэмерон превращает Атлантику в условный бассейн, подсвеченный самым театральным образом. Никакого жизнеподобия, закон больших чисел побежден: тысячи трупов в спасательных жилетах нисколько не мешают Кейт Уинслетт и Леонардо Ди Каприо трогательно прощаться.
Признаюсь, не верил своим глазам. Формально выполняя все жанровые законы, Кэмерон работает поверх! Поверх фильма-катастрофы и поверх мелодрамы. Если угодно, еще и поверх высокой комедии, на которую, кроме прочего, намекают пассажиры, катающиеся по палубе ставшего на дыбы корабля. На собственной заднице, подобно героям немой комической.
Однако даже это не предел: фильм еще больше, еще многослойнее. Ключ — предфинальная реплика выжившей героини, Розы: «Сердце женщины — океан, хранящий многие тайны». Надо же понимать: в фильмах подобного уровня и бюджета случайных реплик не бывает. По Кэмерону, вся эта Большая История, вся эта страшная феерия на воде — женское воображаемое. Кэмерон иронизирует и восхищается одновременно. Вспомните заклинания Ди Каприо: «Поклянись, что выживешь! Пообещай, что будешь счастлива!» В сущности, это все, что нужно женщине от мужчины. Даже дети и секс второстепенны.
А каким царственным и одновременно циничным жестом, отцепляя руки окочурившегося любимого от плотика, Кейт Уинслетт подталкивает его в океанскую глубину! Что с того, что некоторые зрительницы рыдают? Надо же понимать, рыдают по другому поводу: о несбывшихся мечтах, о себе. Фильм не дает никаких оснований для слез и соплей, фильм бодрит и мобилизует. Существует набор визуальных кодов, который, как обычно, игнорируется потребителем, не наученным искусству зрения. Реклама объяснила: «мелодрама», потребитель готовится комфортно пострадать.
Старушка в начале, старушка в конце. Самому невнимательному и тупому зрителю дают таким образом понять: гибель «Титаника» — всего лишь эпизод страшной и прекрасной жизни героини по имени Роза. Два разнокачественных любовника в 1912 году, новые мужчины, дети и внуки — впоследствии. Архетипическая точность фильма поразительна! Упертый мужчина, выполнивший свой долг и сохранивший чужую жизнь ценою собственной. Бесконечно пластичная, призванная рожать женская натура, совмещающая память о любимом с волей к новой жизни.
«Титаник» — очень крупная, образцовая картина о зрении, о женском и мужском, о соотношении Истории с частной человеческой судьбой. Картина, требующая от зрителя не бессмысленных слез, но адекватности и соответствия ее уровню.
(ВСЕ ОТ ГОЛОВЫ)
Вульгарный материализм победил у нас всерьез и надолго. Писатель и политик Л. возмущен тем, что в свое время киношники отказались документально фиксировать революции, войны, толпы, кавалеристов и лошадей, предпочли разыгрывать искусственные сюжеты из жизни придуманных персонажей. Иначе: хронику Истории подменили произвольными салонными фантазиями.
Конечно, форменный вздор. Начнем с того, что хроника, этот несоразмерный человеку «общий план», есть «точка зрения» техники. Хроника организована в соответствии с законом больших чисел и воспроизводит некую дурную бесконечность объектов материального мира, только и всего. Хроника — по определению пропаганда и тоталитаризм, стиль технологической эпохи. Читаю на упаковке: «В 1 грамме „Чудо-йогурта“ содержится 10 млн. ед. полезных пробиотических культур. Био-йогурт натуральный, 125 грамм». Не правда ли, похоже на иранское землетрясение? 125 грамм, внятная, еще различимая человеком информация, призвана узаконить форменный бред, абстракцию, «10 млн. полезных единиц». А всего-то сколько? Если не ошибаюсь, 1 млрд. 250 млн. В маленькой коробочке? Полный восторг! Бессмысленная, но систематически травмирующая психику стратегия.