Я слушаю и слежу. И вдруг:
“…А вы заметили, — спросила она, помолчав, и лицо ее мгновенно дрогнуло и переменилось, все, от подбородка до челки, словно скомкалось, и эта молния, которой я не ожидала, которая внезапно, без всякой подготовки и постепенности настигла ее лицо, оказалась озорной, прелестной, забытой мною улыбкой, — вы заметили, что сегодня я обращаюсь с вами, как некогда… (тут, как мне показалось, лукаво-смущенная пауза. — П. К. ) Боткина в Ташкенте со мной? Помните? история и история литературы? Вы помните ее первый визит?
Скоропостижная улыбка миновала, а я все еще смеялась. Я вспомнила…”
Далее рассказывается, как некая Людмила Васильевна Боткина, судя по всему, специалист по декабристам, упросила Л. К. познакомить ее с Ахматовой, как затем трепетала от страха в гостях, но после вопроса Ахматовой, над чем она — историк — сейчас работает, открыла рот и целый час “читала лекцию”. Впоследствии Ахматова с этой Боткиной много встречались и бывали друг у друга.
Это все хорошо, конечно, но вот только в книге 1997 года — никакая не Боткина, а… Нечкина. Не Людмила Васильевна, а, разумеется, Милица Васильевна, та самая6, историк-марксист, автор книг о декабристах и шестидесятниках XIX века, будущий лауреат Сталинской премии и академик.
Дальше — больше. Я заглянул в парижский сборник “Памяти Анны Ахматовой” (“YMCA-Press”, 1974), в котором Л. К. впервые напечатала пространные отрывки из своих “Записок…”. Там незадачливая лекторша была представлена как… Клавдия Васильевна Зайцева!
Нечкина оставалась Зайцевой и в первом полном издании второго тома “Записок…” (“YMCA-Press”, 1980).
Итак, Боткина (1969) — Зайцева (1974, 1980) — Нечкина (“Нева”, 1993, № 4 и далее).
Но и это еще не все.
Примечательно, что, читая в 1969 году на магнитофон, Лидия Корнеевна воспроизвела и отрывок из записи от 11 июня 1955 года, где Нечкина названа своим именем. Там Ахматова, рассказывая о судьбе “Поэмы без героя”, говорит с приближающимся негодованием, как на днях она видела “экземпляр Нечкиной”, где вместо “Ты — один из моих двойников” начертано “дневников”. Но в обоих парижских изданиях (1974, 1980) узаконенная 1969 годом Нечкина в этом отрывке уже превратилась в… Зубову и пробыла ею до 90-х годов.
Между тем в позднейших именных указателях никаких Боткиных, Зайцевых и Зубовых не было.
Объясняется все это довольно просто: Елена Цезаревна сказала мне, что в рукописи “Записок…” многие лица обозначены вымышленными фамилиями; что Лидия Корнеевна постепенно расшифровывала их — от книги к книге. Вполне возможно, что Л. К. из моральных соображений не стала в те годы тревожить Нечкину, с которой они много встречались в Ташкенте, конфузным для той эпизодом.
Уже после смерти Лидии Корнеевны Чуковской ее дочь опубликовала в первом томе трехтомных “Записок…” вызвавшее много откликов приложение “Из Ташкентских тетрадей” (ноябрь 1941 — декабрь 1942). Там, в записи от 23 декабря 1941 года, по свежим следам рассказывается о знакомстве Нечкиной с Ахматовой, а в записи следующего дня о визите Ахматовой и Чуковской — к Нечкиной, где та читала им обеим свои довольно-таки дилетантские стихи7.
С осени 2004 года дневники академика М. В. Нечкиной публикуются (впервые) в журнале “Вопросы истории” (по автографу, из архива РАН8). С осени 1941-го по осень 1943-го М. В. Нечкина вместе с историческим факультетом МГУ находилась в Ташкенте, но ее пунктирные записи 1941 года обрываются октябрем. А в начале 1942-го появляется и Лидия Корнеевна. Приведу отрывок из дневника Милицы Васильевны, опуская подстрочные примечания: тут и портрет человека, и манера фиксировать прожитое, и стиль — все.
“1942 год. <…>
4 февраля. Пособие для учителей. Прочесть Богоявленского. 8 ч. веч. „Разгром Наполеона” и „Михаил Кутузов”. Госпиталь, командирское отделение.
5 февраля. Подготовить Кафенгауза. 7.30. „Крах замыслов”. Гражданский флот. Будет машина.
6 февраля. 11 ч. Лидия Корнеевна. 8 ч. веч. „Крах замыслов” в госпитальном клубе.
9 февраля. 6 ч. „Крах замыслов”, госпиталь, на бричке.
10 февраля. Л<идия> К<орнеевна> Ч<уковская>. 8 — 9 веч.
11 февраля. 9 ч. веч. Для летчиков военных, „Отечественная война”.
12 февраля. 8 ч. веч. „Разгром Наполеона” в госпитале на Хорезм<ской>. Идти самой”.
Судя по ее “деловому” дневнику, который в “Вопросах истории” представлен начиная с записей 1919 года, М. В. Нечкина была очень одиноким, преданным своей работе человеком…