7
Что касается культа личности Сталина, то это, на наш взгляд, классический пример культа республиканского правителя Нового времени. Все типологические черты этой социальной формы доведены до предела. Сталин — это миф, характерный именно для революционной и послереволюционной ситуации, периода ломки существующих устоев, и никакого отношения к монархии, к монархическому сознанию он не имеет. Мифический Сталин — выходец из народа, который упорно учился, боролся, прошел через суровые реалии “царизма”, через аресты, ссылки и т. д. — и стал, благодаря своей стальной воле и гениальности, вождем всего рабочего класса, преемником великого Ленина. Иными словами, это — классический self-made man. Его легитимность не связана ни с какой мистикой и ни с каким правом, будь то даже право престолонаследия, это — легитимность личных качеств. Он — единичен. Его почитают благодаря его исключительным качествам вождя, ведущего страну к новым свершениям. В культе Сталина всячески подчеркнута его демократичность, близость к народу — никакой внешней, ритуальной, церемониальной дистанции, которая так акцентирована в монархии, поскольку монархия, самодержавная или конституционная, — это институт принципиально инаковый по отношению к суверенитету народа. Сталин при всем своем величии довольствуется “титулом” Генерального секретаря ЦК ВКП(б), председателя Совета Народных Комиссаров. То есть формально он — всего лишь один из… Ну — секретарь, ну — председатель… Ведь все это совершенно “технические” должности. Как говорится, “не место красит человека…”
При этом в культе Сталина отсутствует единство публичной и частной жизни, характерное для фигуры монарха: монарх всегда монарх, “при исполнении” он или нет. Любое семейное событие в жизни монарха — общенационального значения: помолвки, свадьбы, похороны, крестины… В старой России предписывалось и в церковной, и в частной молитве поминать не только императора, но и супругу его, и наследника, и императрицу-мать, и весь царствующий дом. Вся нация знает, кто унаследует престол, когда умрет монарх. В диктатурах эта тема — табу. Сталин также полностью исключает человеческое, частное, семейное из своего имиджа — это очень характерная черта диктатора. Потому что такие гении принципиально невоспроизводимы, их наследники — весь народ, и сами они — отцы не своим отпрыскам, а всей нации или, лучше, всем народам. Ничто “лично-семейное” не должно нарушать их эпохальность, их масштабность, их заостренность на прямом историческом действии. Типологически у Гитлера, у Ленина, у Сталина не может быть жен, не может быть наследников. Поэтому их смерть, как правило, приводит к серьезному кризису власти в стране — что, кстати, изначально призван исключить механизм монархии9.
Конечно, вызывает невольный протест объединение в одну компанию таких тиранов, как Сталин, и таких вождей демократии, как Вашингтон, — хотя портрет Вашингтона осенял в том числе и довоенные собрания американских нацистов (в чем отец американской нации, разумеется, не виноват). Да и такие диктаторы, как Кромвель или Чан Кайши, не заслуживают столь однозначной оценки, как Сталин или Гитлер. Но столь радикальное обобщение, конечно, не имеет ничего общего с намерением в очередной раз ошельмовать Новое время. Речь идет всего лишь о некой социальной форме, возникающей при наступлении буржуазной эпохи, о новом типе публичности, неизбежном в условиях падения старых европейских устоев и норм. Эта социальная форма (культ республиканского правителя) потом возрождается снова, с волной национальных движений в странах Азии, Латинской Америки и Африки, — когда наступает эпоха революций на периферии западного мира. Вообще этот культ республиканского лидера может возникать в самых разных ситуациях и может быть знаменем самых разных идей — как Реформы (Кромвель), так и антиклерикализма (Робеспьер), как социализма (Ленин, Сталин), национал-социализма (Гитлер), арабского социализма (Саддам Хусейн), так и реакции (Франко, Ульманис). А также как вестернизации (Ататюрк, Чан Кайши), так и “особого пути” (Сапармурад Ниязов)…