Между тем “дядька” совсем молод. Исходя из того, что первая часть поэмы была написана в 1935 году, а герой еще и в армии не служил, можно предположить, что он, скорее всего, 1917 года рождения (совпадение с этой датой немаловажное). Если, будучи беспризорником, он не мог вспомнить свою фамилию, то попал он на улицу не позже 1922 — 1923 годов, пяти-шестилетним. Утратив важнейшие для человека связи — “отчество подчеркивает в имени духовную связь с отцом, фамилия — с родом”10, — герой приобрел нечто большее.
Удвоение имени есть удвоение функции. Так что же значит это сочетание?
По фамилии Степанов
И по имени Степан,
Из районных великанов
Самый главный великан.
Степан, старая форма Стефан, происходит от греческого слова “stephanos”, “венок”, то есть герой, самый главный из великанов, как бы венчает собой великанское соцветие. Это логично.
Дядя Степа воплощает в себе дух “культуры st1:metricconverter productid="2”" 2” /st1:metricconverter , а, как отмечал исследователь, “весь индивидуализм культуры 2 означал, что каждый коллектив имел своего индивидуального репрезентанта”, при том что требование индивидуальности “на деле <…> означало иерархию”11. И логично, что достаточно сомнительный титул “районный великан” со временем претерпит изменения.
Степан Степанов — это локальное московское божество, следящее за ходом миропорядка, отлаживающее движение уличной жизни. Но божество это как бы не слишком значительное, эдакий “гений места”, и места довольно ограниченного (кстати, связь термина родства “дядя” с представлением о малых “божествах” отмечалась в научной литературе).
Прозванный “Каланчой”, дядя Степа — крупный и высокий человек, конечно же, не великан в сказочном смысле, да и не богатырь (в одной из позднейших статей, посвященных поэме, его удачно охарактеризовали словосочетанием “советский богатырь”, что не одно и то же). Он в силах съесть двойной обед, но титанические количества еды ему не осилить (да и где их взять, эти титанические количества, — при распределительной системе приобретение пищи зависит не от потребностей, а от наличия талонов или карточек), в одиночку ему и не победить “несметные полчища басурманские”, как положено былинному богатырю, он может одержать победу лишь заодно с боевыми товарищами, в коллективе. Подвиги дяди Степы не выходят за пределы того, что посильно сделать крепкому и развитому физически человеку (и, очень немаловажно, человеку смелому и решительному).
Вот один из многих примеров. Дядя Степа спасает утопающего:
Что случилось?
Что за крик?
“Это тонет ученик.
Он упал с обрыва в реку —
Помогите человеку!”
На глазах всего народа
Дядя Степа лезет в воду.
Если тут и есть нечто героическое, уж точно отсутствует что-либо сверхобычное. Реакция досужих зрителей введет в заблуждение только донельзя наивного.
“Это необыкновенно, —
Все кричат ему с моста. —
Вам, товарищ, по колено
Все глубокие места!”
Здравый смысл противится: школьник, пусть семилетний, тонет в таком месте, где река глубиной в его рост, то бишь чуть более метра, — что же, у дяди Степы голень с метр? Тут не констатация реального факта, а модификация известного выражения “пьяному море по колено”, — следует читать “смелому”. Прочие же испугались и толпятся на берегу, переговариваясь между собой.
А вот пример чуть посложнее. Дядя Степа опять противоборствует стихии12.
Дом пылает за углом,
Сто зевак стоит кругом,
Ставит лестницы команда,
Из брандспойтов тушат дом.
Весь чердак уже в огне,
Бьются голуби в окне.
На дворе в толпе ребят
Дяде Степе говорят:
“Неужели вместе с домом
Наши голуби сгорят?”
Дядя Степа с тротуара
Достает до чердака,
Сквозь огонь и дым пожара
Тянется его рука.
Он окошко открывает,
Из окошка вылетают
Восемнадцать голубей,
А за ними — воробей.
Кажется, имело место титаническое усилие (речь не о сути эпизода, а о правдоподобии ситуации, ее вероятности). Но на деле все намного скромнее: автор снова очень умело развертывает в действие словесную формулу-клише. Собственно, перед читателем пластически решенное “Дядя, достань воробушка!”.