В очерке о Случевском подробно описан тот самый «Уголок», песни из которого известны всем знатокам и любителям русской поэзии, — построенная самим поэтом деревянная дача под таким названием, где он провел несколько лет и куда приезжал к нему в гости великий князь Владимир Александрович.
А Ирина Белобровцева, известный булгаковед и автор главки об известном критике Исае Лежневе, высланном из СССР и оказавшемся «дачником поневоле» в Эстонии, опровергает представление об этом человеке, опубликовавшем в своем журнале начало «Белой гвардии», как о тайном недоброжелателе Булгакова, и доказывает ровно обратное.
И так далее, и тому подобное: с обширными цитатами, в том числе и труднодоступными, с живописными описаниями, с четким научным аппаратом. Плюс — огромное количество фотографий, старинных и современных, так что так и возвращаешься, перелистывая книгу, и на эстонское побережье Балтики, и в прошлые времена…
Книга очень точно названа ее авторами «Топография культуры»: действительно, из нее мы узнаем не только о замечательных людях из России, побывавших здесь, но и о многочисленных эстонских курортных местах, их истории и культурной жизни, о взаимном и крайне плодотворном влиянии эстонской культуры на русскую, и наоборот: ведь мало кто из наших «дачников» здесь просто «отдыхал».
В общем, очень правильная и своевременная получилась книга.
О. Ф е д о т о в. Сонет. М., «Российский государственный гуманитарный университет», 2011, 601 стр.
Уже название этой книги, короткое и точное, свидетельствует в то же время о серьезных претензиях ее автора: он словно бы заявляет, что перед нами — не обычные «очерки истории и теории», а своего рода «Все о сонете». И в общем эта претензия вполне оправдана: так полно и всесторонне об этой форме (особенно — в русской поэзии) никто до Федотова не писал.
А между тем можно сказать, что именно сонет оказался самой стабильной и живучей стиховой формой в нашей поэзии: от Тредиаковского и до наших дней. Почти никто из русских поэтов не миновал искушения написать хотя бы один сонет, а то и их «ассоциацию», как удачно предложил называть любое объединение сонетов — от «двойчатки» до венка и короны (венка венков) сонетов — Олег Федотов.
Сонет — своего рода мерило поэтической зрелости и мастерства, без которого поэт — вроде бы еще не поэт; именно поэтому сонеты писали и пишут и архаисты, и новаторы, и традиционалисты, и авангардисты: все это убедительно показано в книге.
По сути дела, перед нами — обстоятельная история русского сонета, начинающегося даже не с Тредиаковского, а, как показывает Федотов, с русского немца Иоганна Вернера Пауса (Паузе), преподнесшего в 1715 году Петру Великому свой «сонет», озаглавленный «Последование российских орлов».
Потом мы вместе с автором неторопливо проходим «золотой век сонета» — девятнадцатый, «серебряный», наконец, его наследников, из которого Федотов выбрал для подробного описания Иосифа Бродского; в последней части рассматриваются различные виды ассоциаций сонета, а в приложении даются переводы сонетов Мицкевича, выполненные самим автором книги и представляющие собой оригинальную имитацию польской силлабики «русскими средствами»: без рифмы и метра, но с соблюдением строфики и максимальной точности в передаче смысла.
Разумеется, подробно описать опыт всех выдающихся сонетистов в одной сколь угодно толстой книге невозможно, и автор выбирает для монографического анализа несколько любимых им и действительно представляющих особую важность для развития сонетной формы фигур: Державина, Ржевского, Дельвига, Баратынского, Фета, Анненского, Брюсова, Волошина, Ахматову, Мандельштама. Но наиболее подробно в книге проанализированы сонеты Набокова (о поэзии которого Федотов выпустил недавно прекрасную книгу), Ходасевича (книгу о котором он сейчас дописывает) и Бродского. Выбор понятный, оправданный, однако как раз тут хотелось бы сделать несколько замечаний-пожеланий.
Во-первых, это касается сонетов Пушкина. По мнению пуристов от сонетологии, с которыми Федотов справедливо не соглашается, ни одно из стихотворений Александра Сергеевича сонетом считаться не может — Федотов выделяет три и столь же обоснованно спорит с петербургским стиховедом Е. Хворостьяновой, предлагающей относить к сонетам еще полтора десятка пушкинских стихотворений. Однако Федотов ни словом не обмолвился о так называемом «сонете Мнишка» из «Бориса Годунова», о котором в последние годы много спорят: даже если автор не согласен с тем, что фрагмент большой формы можно рассматривать как сонет в полном смысле слова, было бы важно объяснить и аргументировать это. Тем более что, как убедительно доказывают исследователи Шекспира и его влияния на драматургию Пушкина, этот прием (введение сонета в речь персонажа) Александр Сергеевич позаимствовал у старшего британского брата…