«Шишкин, Сорокин, Гиголашвили, Проханов, Водолазкин — и ведь это только самый первый ряд; романы о „тайне русской души” и страдании, как и сто лет назад, производятся в России регулярно; чтобы войти на этот рынок, автору-новичку нужно как следует поработать локтями — и изобрести нечто экстраординарное. В „Обращении в слух” это условие соблюдено».
«Антропологически, по типу, Антон Понизовский на создателя романа о загадке русской души не похож, а похож — на банкира П. Авена».
«В приложенном к роману списке благодарностей значатся — „прошу благословения и молитв” — аж три протоиерея, так что, кажется, с Понизовским можно разговаривать о его православии без лишних экивоков».
«— То есть Евангелие — универсальный код?
— О да, вполне универсальный…»
Журнальный вариант романа Антона Понизовского «Обращение в слух» напечатан в январском и февральском номерах «Нового мира» за этот год; полное отдельное издание — «Лениздат», 2013.
Нина Демурова. «Я хотела защитить Кэрролла». Беседу вела Людмила Жукова. — «Новое время/ The New Times », 2013, № 3, 4 февраля < http://www.newtimes.ru >.
«Первый анонимный перевод „Алисы” под названием „Соня в царстве дива” вышел в 1879 году, еще при жизни Кэрролла. Переводчик (я думаю, что это была переводчица — тогда детские книги в основном переводили женщины) решила заменить неизвестного русским детям Вильгельма Завоевателя, которого упоминает Алиса, на Наполеона, и в результате Мышь в этом переводе довольно долго рассказывает про „нашу победу при Бородино”. Безумный Шляпник был заменен на Илюшку-лжеца, а „безумное чаепитие” („Шальная беседа” в этом переводе) свелось к бессмысленному разговору. Потом появились другие переводы, но и они были русифицированы».
«Яхнин, скажем, очень грубо перевел: он хотел, чтобы было смешно, вставлял свои шутки, которые очень не походили на Кэрролла: грубым смехачеством тот не занимался, у него все более тонко. У Заходера тоже была своя интонация — такой октябрятско-пионерский задор. Это, по-моему, совершенно не нужно».
Александр Жолковский. Пионер советского структурализма и один из самых влиятельных русских филологов — о возвращении холодной войны, Лимонове, Соколове и моральных качествах литераторов. Беседу вел Лев Данилкин. — «Афиша», 2013, 8 февраля.
«А в целом скажу, что за довольно долгую уже жизнь мне пришлось пережить мировую войну, сталинизм, оттепель, застой, глухую эмиграцию „навсегда”, перестройку, новую открытость России, новый откат в прошлое. Желание увидеть, чем кончится теперешний этап российской истории, — один из основных стимулов не умирать, не умирать ».
«Оппозицию „свое/чужое” любят журналисты. Меня она не очень трогает. Я не думаю, что, разбирая русские тексты — классиков, модернистов, эмигрантов, коллаборационистов, диссидентов и т. д., — я каким-то образом „играю против своих”. А когда я „играю против” ахматовского или хлебниковского культов, то, конечно, мне в этом помогает моя профессиональная, в частности финансовая, независимость от российского истеблишмента, но не более того».
«Гаспаров был, бесспорно, мастером, если не гроссмейстером, одновременной игры на нескольких досках — следования условностям в роли — нише? — нестрашного чудака-книгочея, что позволяло ему маскировать и таким образом отстаивать свою особую идентичность и огромное честолюбие. Я написал на эту тему целую виньетку, „Совершитель Гаспаров”. У меня другие вкусы. Я немного моложе, незатейливее, прямее, мне нравится to tell it as it is , сказать все как есть».
Максим Кантор. «Я прожил 53 года в России и заслужил право говорить так, как считаю нужным». Интервью взяла Наталия Курчатова. — «Собака.ru», Санкт-Петербург, 2013, 27 февраля < http://www.sobaka.ru >.
«Оттого что мне не нравится капитализм, вовсе не следует, что у меня левые убеждения. <...> Что касается меня, то я христианин, я люблю Платона и Фичино, Ван Гога и Шекспира, Толстого и Данте. Что именно из этого списка представляется вам левыми взглядами, я не знаю. А то, что я не люблю социальную несправедливость и рыночную демократию, нисколько не удивительно и ничем не более лево, нежели взгляды Диккенса, Бальзака или Толстого».