1 Агеев, кстати, спрашивает меня, приходило ли мне в голову, что Автор (то есть Бог) умер. Да, я об этом слышала (вкупе со старым анекдотом: “Бог умер”, — подпись: Ницше; “Ницше умер”, — подпись: Бог ). Но мой жизненный опыт этого не подтвердил.
2 Забавно, что пушкинские слова, означающие наследственный очаг, Агеев понимает как выжженное место.
3 Кавычки, конечно, Агеева, а не мои, не для обособления цитаты.
4 Не могу не отметить, что на пороге нашей Гражданской войны ее перспектива рисовалась по американскому образцу: “...гнетет мысль, что будет война между севером и югом, что будут убивать, калечить друг друга свои же братья по крови, что снова кровь, кровь без конца”, — писал Бем А. К. Чертковой 9 декабря 1917 года.
5 См. фрагменты его статей и интервью в кн.: “Самосознание культуры и искусства ХХ века. Западная Европа и США”, М. — СПб., 1999, стр. 504 — 550.
ЗАРУБЕЖНАЯ КНИГА О РОССИИ
ПОНЯТЬ РОССИЮ?
WOLFGANG KASACK. Christus in der Russischen Literatur. Ein Gang durch die Literaturgeschichte von ihren Anf д ngen bis zum Ende des 20. Jahrhunderts. Wissenschaftliche Ausgabe mit Anthologie in russischer Sprache. / “Arbeiten und Texte zur Slawistik”. Hrsg. von Wolfgang Kasack. Bd. 67. M ь nchen, “Otto Sagner”, 2000, 295 S.
ALEXANDER LITSCHEV. Ru Я land verstehen. Schl ь ssel zum russischen Wesen / “Russische Literatur im Grupello Verlag Reihe Cham д leon” (russisch/deutsch). Herausgegeben und ь bertragen von Alexander Nitzberg, D ь sseldorf, “Grupello”, 2001, 133 S.
Вольфганг Казак. Христос в русской литературе.
Александр Личев. Понять Россию.
Разные книги о России издаются на иностранных языках в последние десятилетия. Все более анахронично смотрятся конъюнктурные опусы, выстроенные вокруг еще недавно сверхпопулярных тем: посттоталитаризм, perestroika, Gorby и т. д. и т. п. Сохраняют научную респектабельность серьезные штудии, отражающие долгосрочные геополитические интересы государств по обе стороны Атлантики. Поскольку, вопреки многим мрачным прогнозам, времена “железного занавеса” не вернулись, а российские границы по-прежнему открыты, издаются также все новые толстые и тонкие книги в жанре более или менее поверхностных “культурных путеводителей”, посвященных России — ее истории, искусству, “постсоветской антропологии”.
Самые разнообразные издания, посвященные России, можно адекватно сопоставить, задавшись простым вопросом: на какого читателя рассчитана та или иная книга либо книжная серия. Скажем, в масштабном проекте “Россия и Германия во взаимных отражениях”, которым долгие годы руководил ныне покойный Лев Копелев1, участвовали ученые, литераторы, деятели культуры обеих стран. Работали они как для российских, так и для немецких интеллектуалов, поскольку в книгах “копелевской серии” реализованы два параллельных подхода к единой культурной проблеме: русские и немцы в их исторических взаимоотношениях.
Иначе устроена, например, известная польская серия “Идеи в России”2, выходящая под редакцией А. Лазари. Эти книги рассчитаны все-таки на описание и осознание российского культурного пространства преимущественно с польской точки зрения. Об этом говорит даже само название серии, содержащее если не скрытую иронию, то по крайней мере отчетливый нейтрально-описательный перифраз известной идеологемы: не единая “Русская идея” и даже не “Русские идеи”, а именно “Идеи в России”.
Обе рецензируемые книги также имеют отношение к специализированным издательским сериям. Более академичная серия “Исследования и тексты по славистике” долгие годы издается под редакцией известного кёльнского русиста Вольфганга Казака, автора “Лексикона русской литературы XX века”3. Другая серия, посвященная главным образом русской литературе, выходит в Дюссельдорфе под редакцией Александра Нитцберга и включает в основном переводные книги русских авторов двадцатого века: от классиков (сборники Ахматовой, Гумилева, футуристов) до современников (Елена Шварц, современные поэты из круга журнала “Арион”).