Из этой оппозиции прошлого «ада» и будущего «рая» и выросли все без исключения утопии, поэтому назовем этот способ утопическим .Будущее при таком взгляде на человека во времени — это синоним «лучшего», будущему не требуется апология — она и так присутствует в нем, как Бог присутствует в кристалликах соли. Из будущего проистекают все без исключения новации, усовершенствования, немецкий Erfindungsgeist [3] , технический и социальный прогресс, эффектные жесты тех, кто вел человечество к счастью, Великие географические открытия. Не сомневаюсь в существовании культурологических писаний, прокладывающих путь от Колумба к Кампанелле и наоборот, — огромная коммунистическая Америка утянула в свое безграничное золотое будущее всю жаждущую перемен к лучшему западную (и разве только ее?) часть человечества. Именно оттуда прилипшая к моим детским воспоминаниям советская песенка о том, что на Марсе будут яблони цвести, оттуда же и изречение Маркса, что вся предмарксовская история человечества — это лишь пред-история, а настоящая история начинается с Маркса.
Оттуда и все без исключения революции, в том числе бархатные и сексуальные, сексапильная свобода на баррикадах сорок восьмого и — тем более — шестьдесят восьмого годов, ночные трибуналы, победный кашель чахоточных комиссаров-апостолов и выпученные глаза отрубленных монаршьих голов. Оттуда упруго-гимнастическая походка Маринетти, а также взрывчатка, заложенная в музеях мира. Отсюда весь авангардизм, эта разновидность терроризма в искусстве, все его черные квадраты, отсюда и сам терроризм — терроризм как таковой — чисто человеческая форма преклонения перед идеей, идеализм в квадрате, последнее прибежище стального рыцарства, управляемого по радио Высшей Необходимостью. Отсюда идея Тысячелетнего Рейха с желтыми волнами Индийского океана, что разбиваются о его древнеарийские берега, — последнее видение обвязанного гранатами тинейджера из Hitler Jugend. Отсюда навязчивая идея света в конце туннеля, с которой так беззаветно и слепо миллионы подданных Одной Шестой преодолевали нужду, грязь, ловушки коммунальных клеток, круглосуточные очереди за мылом и крупой, Чека, раздавленные на допросах гениталии. Но отсюда и жизнелюбивая идея Новой Европы, этакого рекреационного розария без кордонов и конфликтов, где все добрые, богатые и толерантные, вдобавок уже почти бессмертные, где каждый нашел свое место под собственным тысячелетним тисом и торжественно насвистывает известный текст Шиллера на мотив Бетховена.
Другой вариант восприятия человека во времени , наверное, более позднего происхождения — для его возникновения и становления должно было случиться грехопадение, появиться чувство, что мир непрерывно проваливается в зло. Прошлое при этом выглядит безусловным позитивом, прошлое — это «потерянный рай». Напротив, будущее — это «конец света», последняя катастрофа, окончательный расчет, например за зло перед лицом какого-то высшего, уже нечеловеческого бытия. Таким образом, рискну назвать эту оппозицию прошлого и будущего апокалиптической , хотя ареал ее глубинной этимологии и семантики значительно шире, чем собственно христианская доктрина.
Известная надпись на египетском папирусе сообщает о постоянном усугублении социального упадка, об ужасной циничной молодежи, для которой нет ничего святого, о повсеместном загнивании, разврате, крахе позитивного мировосприятия, эпидемиях неизлечимых болезней, набегах из пустынь людоедских племен и катастрофическом обмелении Нила. Вследствие всех упомянутых и неупомянутых факторов «миру этому вскоре придет конец». (Через пять тысяч лет мы потешаемся над этим ипохондрическим пророчеством писца-аналитика, относимся к нему как к курьезному проявлению нудной морализаторской самоуверенности или пещерной зацикленности на социальном , но одновременно нисколько не задумываемся над тем, что именно имеется в виду под «вскоре», — может, как раз пять тысяч лет?)
Отсюда — видения минувшего золотого века, и райский сад с порханием экзотических птиц (теперь таких нет!), и «детство человечества» — до инициации и грехопадения, и изложенная в Ведах деградация материального мира — от «золота» к «железу», постепенные сумерки существования, неумолимое наступление темноты.