Если это важно.
18. Цитата
Остается еще начало чужого стихотворения. Надо что-то с ним делать — как-то продолжить.
Освободить от прошлого будущее?
Освободить от будущего прошлое?
Надо что-то дописать — или после этих строк, или до них:
Освободить нас от нас?
Освободить меня от меня?
Освободить человека от его собственного скелета?
Перевел с украинского А. Пустогаров
Пустогаров Андрей Александрович родился в 1961 году в г. Львове, окончил МФТИ. Член союза «Мастера литературного перевода», перевел произведения Издрыка, Сергея Жадана, Тараса Прохасько, Юрия Андруховича. Живет в Москве.
«Чтобы не было разговоров на пересылке…»
Кораллов Марлен Михайлович — писатель, критик, переводчик. Родился в Москве в 1925 году. Окончил филологический факультет МГУ. В 1949-м был арестован, приговорен к 25 годам лишения свободы. Реабилитирован в 1955-м. Кандидат филологических наук. Автор многих книг, статей и переводов. Первая публикация в «Новом мире» состоялась в ноябре 1956 года. Живет в Москве.
МАРЛЕН КОРАЛЛОВ
*
«ЧТОБЫ НЕ БЫЛО РАЗГОВОРОВ
НА ПЕРЕСЫЛКЕ…» [1]
Об Аркадии Белинкове
Мое дело — закрасить белое пятно на многоцветной карте. Пятно, имеющее границы пространственные, календарные, адресные: Казахстан. Окраина Караганды. Осень 1951-го. Номер почты могу уточнить — но кому он нужен теперь?
В начале семидесятых взял я театральную командировку, чтобы заодно навестить в инвалидном доме, поблизости от Майкудука, старого, верней, старейшего лагерника — Михаила Петровича Якубовича. Сделал крюк, подъехал к «своей» зоне. Никаких вышек и колючек. Развалины бараков. Черные дыры окон — без решеток. Теперь окраина, наверное, приблизилась к центру. Застроилась многоэтажками…
Майкудук — центральный лагпункт режимного Песчанлага. Этап мой прибыл туда осенью 50-го. Уже зимою я оказался в бараке Николы Васильева, тогдашнего хозяина зоны. Он удостоил меня нижнего места на деревянной вагонке. Третьего от его железной двухъярусной койки, на которой он почивал, конечно, один.
Организмов социально-общественных не бывает без тайной или открытой субординации — так же как в волчьих стаях и прочих дружных коллективах. Отношения с Николой установились на первых порах настороженные, затем условно-доверительные, наконец — резко враждебные.
В период условно-доверительный, вечерком, сидим с Николой, попиваем чаек. В секцию входит Васек. Присаживается рядом со мной. Худенький, лет двадцати с довеском, но умненький малый.
На прибывших поначалу держится собственная одежонка — значит, к ним подступаются «наблатыканные». И ушлые торгаши. Раздеть этап — невысокое, но искусство. К растерянному, еще не обмякшему от следствия «свежачку» проще простого подойти с угрозами, но ведь можно по-дружески, по-землячески. Случалось, добротный кожан уходил за круг колбасы. Случалось, цена на шевровые сапожки упиралась в несколько пачек махорки. Искусство! Кто на кого нарвется…
Зона жила еще строго по Марксу: на вершине и поблизости от нее — цвет, полуцвет, уголовное кодло. Под ним — мужичье, по Марксу — пролетариат. Дешевые, изредка «добрые» фраера. На нижней ступени — выбывшие из рабочего класса, вышедшие в тираж: ежели по-модному, то местный бомжатник. Очень пестрый. Доходяги, не способные удержаться от помойки. Опустившиеся ниже уровня моря. Обреченные — с надломленным нравственным стержнем.
Не смею забыть: обладал в зонах властью и чиновничий аппарат — «придурки».
Первая скрипка, а лучше — дирижер, или иначе — пастух, умевший держать в руках майкудукское стадо, — Никола Васильев. На рубеже пятидесятых он и представить себе не мог, что вскорости именно в лагерях режимных загнанное под нары стадо полезет наверх, станет делиться на самостийные группировки. Что у них появятся предводители. Что принцип классовый дополнится национальным. Несправедливо упрекать Николу в отсутствии исторического предвидения. Столичные знатоки ГУЛАГа, изучавшие «Краткий курс…» и труды основоположников, тоже этого не предвидели. Агентура у них была помощнее, чем у Николы.