Андрон говорит, что для него сделать мне зарубежный паспорт — это пара пустяков, если я скажу сию же минуту: да.
Я, за минуту оценив все плюсы и минусы моего пребывания в Лондоне, почему-то говорю: нет.
В ту же ночь мне звонит из Парижа Женя Лунгин, младший брат Павла Лунгина, и зовет в Париж, чтобы напечатать мою книгу на французском языке. Я говорю об этом Андрону, и мы договариваемся встретиться с ним в Париже, куда он прилетит из Лондона ставить в оперном театре “Бастилия” оперу “Пиковая дама”.
И вот я в Париже! Живу в гостинице в самом центре Парижа. Хожу в гости к Жене Лунгину, который женат на француженке-миллионерше, а по совместительству — издательнице — Софи, общаюсь с его отцом, Семеном Львовичем Лунгиным, знаменитым сценаристом, с его мамой, Лилианной Лунгиной, знаменитой переводчицей, с его братом, сценаристом и в будущем — знаменитым режиссером Павлом Лунгиным.
Пьем персиковое шампанское. Я заключаю с французским издательством договор на книгу. Получаю немаленький гонорар. В общем, хорошо мне!
А тут и Андрон прилетел, звонит. Приходит ко мне в гостиницу, стоит, ждет внизу, как там положено.
Потом мы идем по Парижу, и он предлагает зайти в ресторан.
Ресторан “Максим”, самый, он говорит, лучший и самый дорогой ресторан в Париже. И когда-то он бывал в нем с Андреем Тарковским.
Мы садимся за столик, к нам подбегают сразу несколько официантов. Так здесь принято: один отвечает за еду, другой за напитки, третий просто так: пепельницу принести-отнести, салфетки поправить.
— Что тебе заказать? — спрашивает Андрон.
Быть в Париже и не попробовать устриц? Я заказываю уху и, конечно же, устриц.
— А что будешь пить? — спрашивает опять Андрон. Я оглядываюсь по сторонам.
Вижу, что все в ресторане сидят и цедят красное вино — по одному бокалу за целый вечер, а мы у себя в России его бутылками тогда пили.
— Вино, — говорю, — буду пить, красное.
— Давай лучше водки возьмем, — предлагает Андрон, — и темного пива. Сделаем ерша! Очень хочется надраться.
И вот принесли нам два бокала с пивом и два с водкой — водка на дне бокала, как лужица, едва видна — вот-вот пересохнет.
Смешали водку с пивом и выпили. Ни в одном глазу.
Решили повторить. Повторили.
Потом еще заказали.
Все официанты вокруг нас собрались, со всего ресторана сбежались, чтобы успеть посмотреть, как русские водку бокалами глушат, да еще вместе с пивом. Настоящие варвары!
Наконец мы захмелели.
Но самое интересное во всей этой истории — устрицы. Их торжественно принесли где-то в середине нашего пиршества. Большие такие — они лежали на снегу и пахли морем и еще мартовской солнечной сосулькой, которую так сладко было в детстве облизывать.
Андрон показал, как их палочкой выковыривать и лимонным соком поливать, чтобы они не пищали. Или, наоборот, сначала соком, а потом палочкой. Я не запомнила. Но больше нигде я таких вкусных устриц не ела.
Расстались мы с Кончаловским исторически.
Начался путч в августе 1991 года. Я позвонила ему. Он говорит:
— Я улетаю. Боюсь, что скоро закроют границу. Жить в стране, где каждый день то революция, то путч, я не хочу. Страшно за ребенка.
И слышу, ребенок кричит как резаный, ему, видимо, тоже передалось всеобщее настроение.
Я говорю:
— Ну, до свидания.
И пошла к Белому дому оборонять его от путчистов. Кстати, там же, в Белом доме, был его брат Никита.
Больше мы никогда с Андроном не созванивались и, что странно при тесноте нашей кинематографической жизни, не встречались.
Путешествие из Москвы в Санкт-Петербург на “Таврии”
В 1989 году, сразу после окончания Высших сценарных и режиссерских курсов, нас, сценаристов, послали в Репино на семинар вместе с нашими мастерами.
Мастерскую, в которой я училась, вела известная сценаристка Наталья Борисовна Рязанцева. А мы все со своими мастерами дружили, потому что мастерская у нас такая была: приходим вчетвером к ней домой на Звездный бульвар, а она накрывает на стол. Мы голодные, поедим, а потом сидим выпиваем, разговариваем на кинематографические темы почти до утра, потому что Наталья Борисовна у нас полуночница.
И вот решили мы с ней ехать в Питер на машине, чтобы потом в этом Репине свободно себя чувствовать и разъезжать куда захочется.