Вчетвером они идут по серой и свежей, теплой улице. Пашка, а это правда, что ты бывший чемпион города по боксу? Спрашиваешь. Это все знают. А мой приятель — сам A, мы с ним в ремесленном вместе учились и в одной комнате жили. Как это не слышали? Ну, это ты просто боксом не интересуешься, а он — гремит! Он... он вообще гремит сейчас. Даже чемпиона мира этого, свирепого Хью, убрал в первом раунде. И ты с ним в одной комнате спал? А не боялся? Ага, бывало, среди ночи вскочим и пошел махач, я иногда свободно даже его на лопатки клал, врет Пашка. А вот меня положи на лопатки, попробуй! — Верка топорщится поперек дороги. Коренастая, плотная, глаза у нее мрачные, не на шутку бешеные. Да... положу тебя, обязательно, — говорит Пашка таким тоном, что Валя слегка краснеет, Танечка S возмущенно пыхтит что-то под нос и поправляет очки, а Вер-рке хоть бы что. Давай-давай! — кричит и наскакивает. Пашка аккуратно, лениво берет Верку поперек платья и взваливает на плечо, а она брыкается, продолжая свою древнюю, как мир, игру, — но вдруг Пашка прислушивается... принюхивается... ставит Верку с размаху на асфальт, не замечая, что у нее слетела туфля, и устремляется вперед. Подрался кто-то. — Танечка, дай человеку любимым делом заняться. Верка скачет к туфле на одной ножке: меня-то подождите, э!! o:p/
Пашка уже в гуще событий. Валя K присматривается, но, как ни старается, не может понять, кто кого бьет. И как Пашка с ходу разбирается? Да ничего он не разбирается, бьет куда попало, и все. Ты бы, Валя, пошел ему помог. Нашла, что советовать, Валя, не ходи! Девочки, я вас так люблю, говорит Валя K. Фи, я тебе добра желаю, а ты хамишь. Да ты просто боишься драться. Оставил приятеля в беде! Я тогда сама пойду! — Вер-рка подлетает к драке и хватает одного из дерущихся сзади за шею; тот, не ожидав подвоха, теряет равновесие и чуть не падает назад, Верка отцепляется и отпрыгивает. Народная дружина, громко говорит Танечка S, подходя к драке, вот тут-то все и заканчивается; вернее, конечно, не все, шум стоит еще долго, но уже подтягиваются и дворник, и сварливая бабушка с исцарапанными ногами, и поддает жару с подоконника многодетная мама, и солидный товарищ вылезает из подъехавшей «Победы», а что за товарищ, неизвестно, и в итоге конфликт разбавлен. Пашка, возбужденный и всклокоченный, но почти невредимый, машет руками и что-то трещит, а солнце уже скрывается за домами, и огромные листья тополей висят в воздухе почти неподвижно, и пахнет озоном: будет гроза. o:p/
За ними бежит, шаркая, бабуся с исцарапанными ногами. Миленькие, комсомольцы, помогите! У меня нявестка больная. Бабушка, если больная, то надо доктора. А мы — народная дружина. Ась? Доктор, что доктор, ей доктор никакой не поможет. Придите, Христом Богом вас прошу, помогите, молодая, а умирает, умрет ведь. Христом Богом не надо, возражает Валя K, но мы согласны: сходим, разберемся, что там такое. o:p/
Они идут за бабусей. Живем-то мы в углу, пол-комнаты, совсем места нет, а у меня два сына, было-то четверо, в войну младшенький умер, а старший без вести на войне пропал, а двое живут со мной, вот младший, он как вы, школу заканчивает, работает, а старший-то пьет, женился и пьет, и вот заставил жену... я не знаю, как это сказать-то... Места-то у нас нет, а она больно хотела ребеночка, и как он говорит, вот обманула его... а он ее возьми и заставь... это... Аборт сделать (Вер-рка). Да... И бил ее, и угрожал, и... совсем затуркал... она и сделала... а только с тех пор лежит и все... не ест, не спит почти... лежит... ни работать, ничего... уже доктор-то, доктор что... хорошая попалась, Господь ее храни... говорит, ну, заберем в психическую, забрать-то мы ее можем, но вы же сами понимаете... а вам, говорит, нужно как можно быстрее ее из этого состояния вывести... радость ей нужна, а где ж, какая же у нас радость... o:p/
Бабуся суетится. Дверь открыта. Низкий потолок, запах сырости и гари: пожар был, что ли. Полумрак. Угарная кухня, полная тесных цветастых женщин. В узком коридоре галдит стайка оборванных дошкольников, ворвавшихся вслед за дружиной с улицы в дом. Боком — в узенькие «полкомнаты». Пашка остается снаружи, стоит в дверях. Скудные квадратные метры завалены вещами, заставлены мебелью. Здравствуйте. Мы народная дружина. Нас вот позвали... Зачем? Да мы сами не знаем, зачем. Уходите. Отворачивается к стене, накрывается одеялом. o:p/