На противоположной стене, снова нарушая целостность прижившихся стереотипов, красовалось окно из стеклоблоков. Никаких тебе решёток или железных скоб, отделяющих арестанта от хрупкой преграды — ломай и беги! Но, осмотревшись, я понял, что не всё так просто. Прямо над дверью красовалась маленькая камера наблюдения, защищённая коробкой из оргстекла. Всё помещение просматривалось, и в случае нештатной ситуации дежурный наряд быстро бы справился с возникшей проблемой.
— М-да, — произнёс я, ещё раз осмотрев окружающую меня обстановку. — Хотелось бы знать, сколько же мне тут придётся торчать? — спросил я без всякой надежды услышать ответ. — Ну, да ладно, не парьтесь, я никуда не спешу.
Я подошёл к койкам и некоторое время изучал их на предмет наименьшей загрязнённости. Выиграла та, что оказалась справа. Расстелив матрас, я лёг и закинул руки за голову, так как подушки тут были, по всей видимости, не предусмотрены. Тусклый плафон на потолке, наполненный тушками попавших в западню насекомых, источал мерцающий жёлтый свет. Если бы не имитация окна, в которое проникало какое-то количество искусственного освещения из смежного помещения, в камере было бы совсем грустно. Засохшая корочка крови на лице действовала на нервы, но смывать её было лень, да и рану в этом случае нужно было бы чем-то обработать. А чем, спрашивается? Разве что мочой. Но к такому героизму я был не готов. И поэтому, следуя народной мудрости «утро вечера мудренее», я закрыл глаза и провалился в глубокий сон.
Не знаю, сколько прошло времени, но явно недостаточно для того, чтобы полностью прийти в себя. Зато руки за головой успели затечь столь капитально, что проснувшись, я их еле выпрямил.
— Твою ж мать! — простонал я, поворачиваясь на бок и разминая суставы.
Воспоминания о том, что произошло накануне, наплывали постепенно, по нарастающей, пока не нахлынули холодной волной. Я потянулся и протёр глаза.
— Твою ж мать! — повторил я избитую фразу, впав на какое-то мгновение в уныние.
Меня поглотила острая тревога за семью. Ведь никто из моих близких даже не догадывался, что со мной произошло, и по какой причине я, как обычно, не вернулся с работы домой. В последнее время наши с Кристиной отношения едва можно было назвать гармоничными. Сказывалась безработица и разные незначительные разногласия, которые, впрочем, не мешали питать друг к другу обоюдное уважение и продолжать совместно воспитывать двоих детей. Теперь же… Даже не знаю. Я крупно облажался, подставив под удар не только себя, но и всё, что мне дорого.
Где-то раздался крик, и я вдруг осознал, что причиной моего пробуждения были отнюдь не переживания за семью или затёкшие руки. Это были звуки. Довольно громкие звуки, доносящиеся из коридора. Я приподнялся на локте и прислушался. За дверью слышались приглушённые крики, ругань, топот ног и ещё что-то непонятное, похожее скорее на рычание большого зверя, чем на голос, издаваемый человеком. Что-то с треском упало на пол и разбилось, послышались короткие указания и резкие звуки ударов чего-то жёсткого по чему-то мягкому. Судя по приближающемуся шуму, кто-то кого-то волок по коридору в сторону моей камеры. И этот кто-то отчаянно сопротивлялся. Он рычал, словно дикий зверь. Именно рычал, а не хрипел или вопил. Ну или какие там звуки издаёт человек в подобных случаях? Другие определения мне в голову не лезли.
«Неужели они тащат его в мою камеру?» — обеспокоенно подумал я, вспомнив, что здесь есть вторая кровать. — «Этого ещё не хватало!»
Подойдя к двери, я приложил ухо к холодной поверхности и прислушался. Проводимость была отличной, и я ясно слышал тяжёлое дыхание нескольких человек. И чем ближе они подходили к моей камере, тем отчётливее становились голоса.
«Может, и впрямь животное, сбежавшее из зоопарка?» — подумал я, отступая на шаг от двери. — «Почему же тогда они его привезли сюда? Бред какой-то, ей Богу!»
В следующее мгновение всё прояснилось. Снаружи послышался возмущённый голос дежурного офицера, который ещё недавно цитировал мне пассажи из внутреннего кодекса своего царства:
— Какого хера вы его сюда привезли, недоумки?! Он же явно невменяемый! Ему самое место в дурке, а не в изоляторе!