Развязать ноги оказалось секундным делом. Действовать нужно было оперативно, и уж точно нельзя было здесь задерживаться надолго. Я понятия не имел, сколько их тут, и когда они сюда могут нагрянуть. Подойдя к главному, я отщёлкнул от карабина его винтовку. Обойма была полной, но запасных у него не оказалось, и я попросту снял их с винтовок его бойцов. Само их оружие я привёл в небоеспособное состояние, сняв с них ударные механизмы. Горе-хозяев жизни я втащил в свою камеру и прикрыл на всякий случай двери. Одного из бойцов я грубо привёл в чувство и прислонил спиной к стене. Он стал дико озираться по сторонам, пытаясь сориентироваться. Ах да, вспомнилось мне, ведь, в отличие от меня, он ни черта не видит. Я включил подствольный фонарь на винтовке и направил её вверх. Он со страхом уставился сначала на своих товарищей, а потом на меня.
— Я выполнял приказ! — хриплым голосом сказал он, вжимаясь в стену.
— Неужели? — осведомился я язвительно. — И ты, естественно, не собирался обижать моих девочек?
— Нет! — он яростно замотал головой.
— Славно, — ответил я, улыбнувшись, — тогда ты не против рассказать мне, где вы держите мою семью и сколько вас тут таких вот "защитничков" ошивается?
Видимо мой спокойный тон его ввёл в заблуждение, потому что он вдруг заартачился, вспомнив военный устав.
— Я не могу разглашать…
Договорить он не успел, ибо я, нарушив все договорённости Женевской конвенции, выдавил большим пальцем пленнику глаз. Его истошный вопль утонул в моей ладони, которой я ему зажал рот. Но для тех, кто лежал рядом, он прозвучал оглушительно. Тела зашевелились.
— Спрошу ещё раз, последний. А потом перейду к твоим товарищам, но ты этого не увидишь, ибо будет нечем. А я с твоей помощью или без всё равно добьюсь своего, понимаешь? — Он быстро закивал.
— Они в главном зале, с остальными, — произнёс он скороговоркой.
— С остальными?
— Да, чёрт, как больно! — он тряхнул головой. — Мы… Он приказал отделить мужчин от женщин, и мы согнали… поместили их в главный зал.
— Кого?
— Женщин.
— А остальных?
— Он сказал выпустить их наружу. Мы и выпустили.
Кровь струёй текла по лицу, заливая его камуфляж. Вот тебе и армия, мать твою!
— Итак, численность личного состава?
— Пятеро, то есть нас трое и ещё двое в зале с женщинами.
— Опиши подробно, где что находится.
И он описал всё до мельчайших подробностей, ничего не утаивая. По его словам, они попросту дезертировали, когда на третью ночь твари прорвали оборону и накинулись на людей. Им просто повезло. В этот день они несли службу в бункере, где располагался штаб и лазарет, куда поместили не успевших по какой-то причине эвакуироваться: женщин, детей и немощных стариков. А не далее, как вчера погибли все, кто ещё держался на поверхности и не сумел найти себе приличного укрытия. Они сочли себя вправе распоряжаться судьбами своих подопечных, как им заблагорассудится. Безграничная власть в момент краха общества раскрывает истинную природу человека. А какова она у тех, кого годами учат убивать себе подобных, известно всем.
К тому времени пришли в себя остальные, и теперь молча смотрели на пустую глазницу своего товарища. Света было достаточно. Я специально не выключал фонарь. Обоим было понятно, что ничего хорошего их, судя по состоянию их товарища, не ждёт. Лежали они тихо и молча, не собираясь усугублять своё положение бессмысленным сотрясанием воздуха.
Узнав всю необходимую мне информацию, я выглянул в коридор и, убедившись, что он пуст, повернулся к пленникам.
— С вами я разберусь позже, когда стемнеет! — произнёс я и захлопнул двери.
Запасные обоймы отправились в задние карманы брюк, а кобуру с пистолетом системы GLOCK с полной обоймой, снятую с предводителя, я водрузил на правое бедро. На ремне оказались две запасные обоймы, что в сумме составляло сорок пять выстрелов. Ну а если ко всему этому добавить мои сверхспособности, к которым я стал относиться очень серьёзно, можно было смело рассчитывать на успешный исход моей миссии.