Бомбоубежище оказалось довольно большим, и если бы мне не удалось выбить информацию о местоположении зала, где находилась моя семья, пришлось бы вслепую обследовать здесь каждую нишу, каждую комнату или коридор, наделав при этом немало шума, что непременно бы привлекло ко мне нежелательное внимание.
Зал, если его можно было так назвать, находился в самом конце коридора за стандартными для этого места бронированными дверьми. Войти незаметно, стало быть, я не сумею.
«А что, если...» — подумал я, глядя на толстые жгуты проводов, ведущие от двери куда-то вдоль низкого, покатого потолка. Я направился вдоль них и упёрся в стену, где исчезало всё сплетение электропроводки. Чуть в стороне находились ещё одни двери. Судя по осыпавшейся трухлявой штукатурке и такой же трухлявой ржавчине, валяющейся на полу, их недавно открывали. И тем не менее, мне пришлось приложить титанические усилия, чтобы снова сдвинуть их с места, не наделав шума.
— Бинго! — произнёс я, глядя на центральный пункт управления, тянущийся от самого входа к дальней стене небольшого, метров под двенадцать, помещения. На панелях зелёным светом горели разные кнопки и индикаторы, говорящие о том, что приборы работают в штатном режиме. Я не стал разбираться в этом многообразии и попросту выключил главный рубильник. Свет погас мгновенно, вместе с мерным звуком работающего где-то поблизости дизельного генератора.
Моё зрение быстро адаптировалось к темноте, и я, не мешкая, отправился в сторону заветных дверей. Ждать пришлось недолго. Они осторожно открылись, и коридор озарился ярким светом фонарного луча. Меня, выглянувший из дверей человек, видеть не мог, а вот я его видел отлично. Это был один из них. Та же униформа, в руках штурмовая винтовка, под стволом которой находился тактический фонарик.
— Эй! — крикнул он, вглядываясь в коридор. — Карел, Влад, гляньте, что там в генераторной! Слышите меня?
— Сидеть тихо! — раздался грубый голос где-то внутри, сопровождаемый звуком оплеухи и тихим всхлипыванием.
— Нездоровая какая-то хрень. Может, глянем? — произнёс первый, своему невидимому напарнику.
— А эти?
— Да куда они денутся, ночь на дворе!
А это означало, что я провалялся в отключке около шести часов.
— Ладно, иди, я прикрою.
Двери распахнулись настежь, и солдат сделал шаг вперёд. Он стал поворачиваться в мою сторону, явно каким-то образом ощутив моё присутствие, и я, не мешкая ни секунды, ударил его дулом своей винтовки в лицо. Он крякнул и выронил из рук своё оружие. Не дав ему опомниться, я втолкнул его в дверной проём и дважды выстрелил. Сначала в его оторопевшего напарника, а потом и в него самого. Оба свалились на пол, дёргаясь в предсмертных судорогах, а помещение огласилось громким криком, вырвавшимся из десятка глоток.
Рисковать нашими жизнями, проявляя гуманность по отношению к раненому врагу, я не мог. И два беглых контрольных выстрела упокоили вояк навеки. Я осмотрелся. В самом конце помещения, прижавшись друг к другу, находились те, кто должен был ублажать новоиспечённых хозяев жизни. Они бросали в мою сторону затравленные взгляды, хотя вряд ли могли в тусклом свете лежащего на полу фонаря что-либо разглядеть.
— Не бойтесь, я вас не трону. Я ищу свою семью.
— Макс! Макс, мы тут! — раздался вдруг голос Кристины.
Они сидели в самом дальнем углу, закутавшись в одеяло цвета хаки. Они были живы!
Хорошо, что было темно. Хорошо, что я их не напугал своим видом, когда, подбежав, сгрёб всех троих в охапку. Хорошо, что я не разучился плакать.
— Спасибо, Господи, спасибо! — повторял я снова и снова, вдыхая запах волос своих детей. В эту самую секунду, в абсолютном хаосе, накрывшем весь мир медным тазом, я был счастлив, безгранично счастлив.
Конец первой части.
Конец