— Я в курсе о несчастье, постигшем Фриггу. — Голос Рэя вдруг сделался серьёзным и даже жёстким. — И пока не хочу об этом говорить. По крайней мере, с тобой.
— А о Едином Галактическом Компьютере ты знаешь? — решив, что с Рэем лучше не спорить, я поспешно перевёл разговор на другую тему.
— О да, наслышан. — Ученый мрачно вздохнул.
— Когда же ты успел? — удивился я. — Ты же только что…
— Нет, не только что. Я жив уже около двух часов. Мы с Никой успели поговорить о многом. Ты всё это пропустил, лежа без сознания.
Я недовольно фыркнул: что там ни говори, а всё-таки обидно, когда твои союзники мило беседуют, в то время как ты без чувств валяешься на полу и истекаешь кровью. Но разве от лидеров «Чёрного Квадрата» можно ожидать другого отношения?
— А потом Ника ушла работать, — продолжил Рэй как ни в чем не бывало. — Я тоже пошёл было следом за ней, но вдруг обо что-то споткнулся. «Ба, да это никак Локи!» — подумал я, поглядев вниз. — «Это закон: если в галактике что-то творится, он обязательно крутится где-нибудь поблизости. Ну, или валяется, как в данном конкретном случае».
— И ты решил мне помочь? С какой такой радости? — я устало посмотрел на своего ни то друга, ни то врага.
— А что я ещё мог сделать? Больше ведь никто бы не позаботился. — В голосе Учёного явственно прозвучала печаль. — Это тебе не база Агентов Света, где каждый готов поддержать и помочь.
— И тебе не всё равно? — как бы ни издевался надо мной Рэй, но в этот момент я ощутил к нему прилив благодарности.
— Ты должен понять одну вещь. Я сволочь, подонок и моральный урод. Для меня не осталось ничего святого. Почти ничего, — поправился он, задумавшись на пару секунд. — Но всё же я, в отличие от некоторых из присутствующих на Церере, человек. И у меня есть душа. На протяжении столетий я всячески истязал её, но так и не смог до конца уничтожить.
— Спасибо, — кивнул я, поглядев в древесно-карие глаза Рэя, которые отчего-то блестели.
Мужчина криво усмехнулся и, не сказав ни слова, направился к выходу. Я пошёл следом за ним: у меня не было ни малейшего желания оставаться в этом залитом кровью зале в полном одиночестве.
Как оказалось, Рэй пошёл в главную лабораторию, чтобы начать работать над созданием лекарства для Фригги. Против моего присутствия Учёный не возражал, и потому я решил остаться с ним. В лаборатории стоял умывальник, и я первым делом смыл с рук и лица уже запекшуюся кровь. Свою собственную и… своей жертвы.
— Тебе пришлось убивать? — Рэй словно бы прочитал мои мысли.
— Я пока не хочу об этом говорить. По крайней мере, с тобой. — Я нарочно скопировал фразу Ученого, решив, что так будет доходчивее.
— Да, зря Ника тебя во всё это втянула. — Рэй сокрушенно покачал головой. — Всё-таки этот ритуал — не детское развлечение.
Эта, казалось бы, совершенно безобидная фраза почему-то меня взбесила.
— А я и не ребенок! — резко выкрикнул я, ожесточенно закрутив кран. — Ты многое пропустил, Рэй! Я уже не тот мальчишка, которого ты знал раньше.
— Ага, ты мальчишка на пять лет постарше. — Рэй равнодушно пожал плечами. — Не вижу особой разницы.
— Да за эти пять лет я повзрослел на все пятьсот. Ты просто не знаешь, что я пережил. Я прошёл настоящий ад!
— Ты о тренировках Фригги? — Рэй посмотрел на меня, как на полного идиота. — В таком случае должен тебя огорчить: ты не знаешь, что такое настоящий ад. И, быть может, даже к лучшему, что не знаешь.
— Тебя просто не было там! — мне стало обидно, что Рэй не воспринимает мои слова всерьёз. — Ты не видел, что делала со мной Фригга. Она была безжалостна. Я истекал кровью, а она говорила: «Залечивай раны сам!»
— Какой кошмар! — Рэй очень удачно спародировал ужас, и мне вновь захотелось ему врезать. Какое он имеет право смеяться над человеком, прошедшим такую жёсткую и суровую подготовку?
— Почему ты насмехаешься? — я решил говорить прямо.
— Потому что знаю: Фригга не могла устроить тебе ад. Она была осторожна и берегла тебя от всего, что могло по-настоящему навредить.
— Почему ты так думаешь? — резко спросил я, не понимая, как Рэй может судить о том, чего не видел.
— Хотя бы потому, что ты был у неё единственным. Твоя смерть означала бы провал её плана, вот она и носилась с тобой, как с писаной торбой. А когда я проходил подготовку… нас было пятнадцать.
— Где это ты проходил подготовку? — поинтересовался я, приготовившись внимательно слушать. О жизни Рэя я знал лишь со слов Фригги, и потому был не против послушать историю из первых уст.
— У своего отца. — На лбу Учёного залегла складка: я видел, что ему неприятно вспоминать эти моменты своей жизни. — Я не был его родным ребёнком. Он подобрал меня на улице, как и других детей.
— Как ты оказался на улице?
— Задай вопрос полегче. Я был беспризорником, сколько себя помню. Лет до трех я жил в приюте: ветхие стены, сквозняки, дырявая крыша, похлебка из помоев, но хоть что-то. А потом приют снесли, и все, кто там жил, оказались без крова. Мы лазали по свалкам и собирали объедки. Никому до нас не было дела. А потом пришел человек, выбрал из нас тех, кто здоровее и крепче, и увез к себе.
— Это и был твой «отец»? — на всякий случай уточнил я.
— Он самый. Один очень влиятельный человек нашей планеты сделал ему крупный заказ: ему нужен был раб, который умеет абсолютно всё. И цена заказа была приличной. Вот мой «отец» и взялся за работу. Заметь, раб нужен был всего один, а нас было пятнадцать. И мы были уже третьей партией — из первых двух не выжил никто.
— А из твоей партии? — теперь мне стало понятно, почему мои слова вызывали у Рэя лишь насмешку.
— В конце концов, остался только я один. Трое протянули ноги уже через неделю после начала «тренировок» — не выдержали. Самому старшему из нас было не больше шести лет, а нас гоняли, как взрослых. Чего с нами только не делали… Я убежден, что Фригга сначала обучала тебя тому или иному приёму, отрабатывала его с тобой, и только потом требовала его применения на практике.
— Само собой, — не мог не согласиться я. — А у вас разве было иначе?
— Мой «отец» не хотел тратить времени на все эти глупости и, не давая никаких комментариев, забрасывал нас в пекло. Чтобы остаться в живых, нам приходилось самим догадываться, что именно мы должны делать в такой ситуации. В отличие от тебя, у нас не было права на ошибку. Нашему повелителю было наплевать, сколько из нас помрёт в ходе обучения — беспризорников на нашей планете было как грязи, и он в любой момент мог набрать себе новую партию. Более того, он был заинтересован в том, чтобы все недостойные погибли — ему нужно было поставить заказчику продукт высшего качества.
— То есть это была игра на выживание? — я серьёзно и внимательно глядел на Рэя.
— Именно. Ты подобрал на удивление точное определение. Мы не учились, мы выживали. Я рос не человеком, а озлобленным диким зверем, который хочет только одного — дожить до завтра. Мои сверстники на цивилизованных планетах играли в машинки и запускали в небо воздушные шары, а я бегал по лесу с ружьем, в надежде добыть себе пищу. А как нас учили плавать, знаешь? Нас просто сбросили с обрыва в холодный бушующий океан, в то время как мы, напомню, были совсем маленькими детьми. Я как сегодня помню тот день: мрачные тёмные воды, далекий грохот ударяющихся о берег волн, соленые брызги и дикий холод, от которого сводило конечности. Хорошо, что я догадался сбросить с себя одежду и впиться ногтями в мышцу ноги, чтобы унять судорогу. И я был одним из тех, кто смог добраться до берега. И такие испытания были всё время, каждый день. Я рос в вечном страхе перед гибелью. Этот страх заполнял моё сознание целиком, вытесняя все другие мысли и чувства. Сам подумай, о какой доброте, справедливости и взаимопомощи может идти речь, если ты всё время балансируешь на грани между жизнью и смертью? Это были ужасные времена, Локи. Тебе вряд ли удастся даже представить те страдания, что я перенес.
— Да, наверное. — Я опустил глаза вниз, подумав о том, что Рэй, в сущности, прав: по сравнению с его отцом, Фригга — добрая и чуткая наставница. — А сколько тебе было лет, когда ты… остался один из всей вашей партии?