— Скажи, а синайские медники любят красивых девушек? — внезапно спросила Сотис.
— То есть? — изумлённо воззрился на жену Нармер.
— Всё просто — улыбнулась Сотис одним уголком рта — Везде, насколько я знаю, за девушек дают выкуп. Часто медью. А возле Великого озера, у покорённых озёрных людей девушек много…
Вот теперь Нармер смотрел на жену с восхищением. И ведь действительно, как всё просто!
— Иди ко мне, дорогая моя — Нармер сгрёб жену, повалил. Сотис засмеялась, выгнулась кошкой, подставляя себя под мужнины ласки — Ты самая умная женщина во всей Земле Пчелы! Нет, во всей Кемет! Нет, в целом мире!
…
— …Давай-давай, работай! Ты думаешь, если эти олухи избрали тебя вождём, так ты можешь портить нашу семейную марку? Ты и так в последнее время больше выступаешь с речами в Совете, чем работаешь!
Тутепх отёр пот со лба. Старый Тигами ворчал с утра — должно быть, ныли коленные суставы, они у всех старых кузнецов болят, от долгого стояния на ногах в кузнице и вредных литейных испарений. Но насчёт марки отец не прав…
Тутепх отложил каменный молот, которым проковывал медный топор, пощупал пальцем лезвие. Пожалуй, что и хватит. Конечно, кто спорит — кремнёвый топор куда острее. Но для боя он малопригоден — один хороший встречный удар, и нет топора. Тогда уж лучше просто дубинка. А вот медь — другое дело. Конечно, литая медь чересчур мягка, но при хорошей проковке лезвие получается вполне подходящее.
— На, посмотри — Тутепх кинул отцу на верстак готовую работу — Скажешь, испортил марку?
Старый Тигами придирчиво оглядел и ощупал изделие, вышедшее из рук сына, неопределённо хмыкнул.
— Ладно, сойдёт. Видно, ты ещё не до конца приучился только размахивать руками перед народом.
Тутепх рассмеялся, берясь за следующую отливку. Сейчас все кузнецы в Буто были заняты одним делом — лили и ковали оружие. И не только в Буто, и не только кузнецы. По всей Земле Папируса шлифовали кремнёвые наконечники копий и стрел, готовили луки, охотники выслеживали в мутной воде крокодилов и бегемотов, кожевники выделывали из добытых шкур прочные доспехи… Вся страна готовилась к войне.
Когда Тутепх закончил ковку очередного изделия и поднял глаза, утирая со лба пот, перед ним, прислонившись к столбу, поддерживающему крышу кузницы, стояла Сидха, и глаза её смеялись. В руке девушка держала корзину, из которой доносились весьма аппетитные запахи, перебивавшие даже запахи кузницы.
— Во заработались, трудяги! Я тут стою, стою, а они и ухом не ведут!
Тутепх бросил молот и сгрёб жену в объятия.
— Ой, Тутепх, пусти! Пусти, не то уроню обед!
— А! Обед никак нельзя ронять. Чего там? — Тутепх потянул корзину к себе, но жена решительно пресекла попытку. Сама поставила корзину на низенький стол, в другое время служивший вспомогательным верстаком для тонких работ — скажем, изготовления медных иголок — и принялась вытаскивать снедь.
— Ну разумеется, твои любимые лепёшки.
— С рыбой и оливками?
— С рыбой и оливками. А вот это жареная говядина. А в горшке каша с коровьим маслом.
— Давай! Всё давай! А поцелуи подождут. Каша важнее.
— Нахал! Ладно, я припомню, как ты предпочёл мне ячменную кашу!
Старый Тигами, моя руки, с ухмылкой наблюдал за вознёй молодых, и на душе было тепло. Он как-то предложил невестке помощь, чтобы еду носил в кузню младший брат Тутепха, Ако. Но та лишь коротко глянула на тестя, и старый кузнец больше не поднимал этот вопрос.
— Отец, садись уже — Сидха уже наливала пиво в глиняные кружки.
Да, и это тоже. Сидха сразу поняла, что старый Тигами ей будет не хуже отца, и стала звать его «отец» вместо «свёкор», как почтительно зовут другие женщины. И тем окончательно растопила сердце старого кузнеца, лишившегося единственной дочки вместе со средним сыном во время мора. Несмотря на давность лет, та рана всё ещё саднила в душе Тигами, и Сидха заняла в душе кузнеца место любимой дочери.
Некоторое время мужчины ели молча, утоляя разыгравшийся от физической работы аппетит. Девушка сидела на циновке в позе лотоса, ловко подвернув юбку-каласирис, так что были высоко видны её бёдра, более светлые, чем остальное тело.
— Что говорят на базаре? — первым спросил Тутепх, жуя аппетитное жареное мясо вперемешку с любимыми лепёшками.
— Что именно тебя интересует? — Сидха взяла мужнину кружку, долила пива.
— Всё! — заявил Тутепх, откусывая изрядный шмат говядины.
— Мясо сильно подешевело — девушка долила пиво тестю — Говядина почти втрое — она засмеялась — Чем вы сегодня и пользуетесь. Вот это всё я купила за малое медное кольцо.
Да, это было Тутепху известно. Быков резали по всей Земле Папируса — перед войной всегда так. Во-первых, хозяева старались обменять скот на звонкую медь и серебро, чтобы зарыть в случае чего. А во-вторых, спрос на бычьи шкуры сильно вырос, потому как кожа нужна на доспехи. Так что убытки от падения цены на мясо в большой мере компенсировались для владельцев стад ростом цен на шкуры.
— А ещё?
— Прибыли купцы с Ханаана. Привезли масло для еды и ароматное для притираний. Ещё привезли красивые шерстяные одеяла. Я купила одно. Ругать не будешь? — девушка лукаво глянула на мужа.
— Буду — притворно насупился Тутепх — Под холстом ты всегда прижимаешься ко мне. А под толстым шерстяным одеялом?
Старый кузнец хмыкнул, и Сидха тоже засмеялась.
— Зато не придётся дрожать в зимние холода, муж мой. У нас тут не верхние земли. Ты даже не спросил, сколько я отдала за него!
— Хек? — с испугом спросил Тутепх. Старый Тигами утробно заухал.
— Четыре кольца! — возмущённо вспыхнула девушка — Четыре медных кольца — за такое одеяло! Скажи, где ты ещё видал такую экономную хозяйку?
— Ты у меня самая экономная хозяйка! — Тутепх погладил жену по бедру — Но вообще-то, если честно, те купцы должны были просто подарить тебе весь свой товар.
— Это с чего бы? — весело округлила глаза Сидха.
— Да за то, что сподобились лицезреть тебя. Теперь им будет что рассказать своим внукам!
И все трое расхохотались.
…
— Садись, Мехнит. Садись поудобнее, тесть мой — Нармер, улыбаясь, усаживал тестя, заботливо поправил циновку — Дорогая моя, распорядись.
— Да, муж мой — Сотис встала, мягко, как кошка, направилась к выходу, и почти тотчас из дверей поплыли, держа в руках всевозможные блюда, девушки-служанки. Низенький широкий стол был покрыт узорчатым льняным полотном.
— Это придумка Сотис — перехватил слегка удивлённый взгляд тестя Нармер.
— Некрасиво разве? — Сотис уже вернулась с кухни, где отдавала рапоряжения.
— Да, чего-чего, а фантазия у тебя есть, дочка — хмыкнул Мехнит — И тяга к роскоши с детства. Помню, как в одиннадцать лет нацепила себе в уши золотые диски — обратился он к зятю — По два дебена каждый [дебен — ок. 90 гр. Прим. авт. ] Потом уши пришлось лечить!
Мужчины рассмеялись, и сама Сотис улыбнулась.
— Все свободны — подал голос Нармер, обращаясь к слугам — А ты посиди с нами, жена моя. Угощайся, тесть мой.
— С удовольствием — Мехнит потёр руки, захватил кусок мяса с приправами и отправил в рот, смачно зажевав. Затем остро взглянул на зятя — Но будет лучше, зятёк, если ты сразу изложишь, зачем позвал меня в такую даль. Не для того же только, чтобы угостить вот этой восхитительной молодой козлятиной в чесночном соусе?
— И за этим тоже — улыбнулся Нармер — А дело вот какое. Нам нужны девки, Мехнит.
— То есть? — сановник даже перестал жевать.
— А вот дочь твоя всё изложит — Нармер тоже приступил к трапезе — Потому как её идея…
— …Да, задали вы мне задачку — ухмыльнулся Мехнит — Никогда бы сам не допёр, если честно. Но если попытаться просто отобрать нужное количество девок…Кстати, сколько? — обратился он к дочери.
— Если считать, что обычный выкуп за девушку в среднем полхека меди, то выходит тысяча — Сотис аккуратно кушала, обсасывая птичье крылышко — Не думаю, что мужчины на Синае молодых девушек любят меньше, чем в Земле Пчелы.
— Тысяча девок сразу… Цены могут упасть — заявил Мехнит, явно забавляясь новой затеей дочери. Продавать девушек, как коз, надо же!