— И что же Фёдор Фёдорович?
— Ха-ха! А Фёдор Фёдорович поставил во фрунт старых маразматиков, да и вручил каждому приказ об увольнении с действительной военной службы. И время на передачу дел и должности определил в две недели, с одновременной ревизией кассы и складов. А по результатам ревизии двое из шести адмиралов были уволены через разжалование в матросы, а ещё двое отставлены без права ношения мундира.
— А вот об этой коллизии я и не знал.
— Она произошла относительно недавно. В Армии вы, насколько я знаю, вычистили екатерининских генералов и полковников с купленными погонами, а на флоте это сделал Ушаков. Грейг того сделать не мог по политическим соображениям, а уж Фёдору Фёдоровичу государь-император дал полный карт-бланш.
Переход до Стамбула оказался лёгким, волнение невеликим, так что вскоре мы входили в узость Босфора. Я находился на мостике, любуясь на чудесные виды: прекрасное море, многочисленные корабли, теснящиеся вдоль берега, дома, карабкающиеся от самого моря на верхотуру берега.
— Здесь был бы уместен мост. — заметил я, обратив внимание на многочисленные паромы и просто лодки, снующие от берега к берегу.
— Знаете, Юрий Сергеевич, я не удивлюсь, что однажды такой мост будет построен, хотя длина основного пролёта должна быть не меньше шести кабельтовых, что пока кажется невероятным.
Прошли ещё немного, и к борту крейсера подрулил моторный катер.
— Находится ли на борту генерал-майор граф Булгаков? — на прекрасном русском языке спросил турецкий гвардейский офицер.
— Да, это я! — отвечаю.
— У меня для вас пакет от Его императорского величества султана. Его величество приглашает вас на аудиенцию.
— Не замедлю посетить Его величество. — отвечаю я и поворачиваюсь к капитану:
— Михаил Владимирович, вы причаливайте, а я схожу, переоденусь к визиту, негоже заставлять ждать монаршую особу. И не следует его оскорблять неопрятным внешним видом, к тому же, это поруха чести нашего государя.
Капитан заговорил с турецким гвардейцем о месте причаливания, а я спустился в каюту, быстренько принял душ, переоделся, и к тому моменту, когда борт корабля плавно прижался к плетёным из верёвок причальным подушкам, кажется, их именуют кранцами, я уже был готов.
На причале нас с гвардейцем ждал открытый легковой автомобиль, что быстро доставил нас ко дворцу султана. На входе меня кратко проинструктировали по правилам поведения перед лицом монаршей особы, и преважный слуга повёл к месту аудиенции.
Что скажешь о дворце султана? Роскошь, красота, море вкуса и удобства. Бывал я во дворцах сильных мира сего. Был в откровенно нищей хибарке короля Швеции, был в великолепных чертогах короля Франции: и в Версале, и в Лувре, и в десятке других дворцов короля и наиболее заметных вельмож. Бал в датском и прусском королевских дворцах, все они прекрасны каждый по-своему, но и дворец султана хорош необыкновенно. Надо бы попроситься на экскурсию, но попрошусь, когда, наконец, воссоединюсь и Лизой и детьми. Вместе и пойдём наслаждаться необыкновенной красотой.
Абдул-Хамид Первый принял меня в относительно небольшой комнате с окнами высоко под потолком. В комнате были поставлены кресла и оттоманки, на одной из которых возлежал султан. При моем входе султан вставать не стал, лишь приветственно взмахнул ладонью:
— Проходите, граф Булгаков! Можете присесть в кресло, можете занять оттоманку.
— С вашего позволения, Ваше императорское величество, я займу оттоманку. Верите ли, никогда не лежал в монаршем присутствии.
— А вы граф, я вижу, знаете толк в хорошей шутке. И интересно, откуда вы так хорошо знаете турецкий язык?
— Мой батюшка, отставной ротмистр, дал мне хорошее образование, а турецкий язык мне преподавал батюшкин денщик, Арслан Йылдырым, одноногий турок, бывший аскер вашей доблестной армии.
— О! Как интересно! Как же тот турок оказался в России?
— Это случилось в горах Кавказа, где мой батюшка ввязался в бой с немирными горцами, среди которых оказался и этот воин. Во время схватки они оба упали в ущелье, и первое, что увидел мой батюшка, когда очнулся, был дядя Арслан, который перевязывал рану недавнего врага. Потом они выбирались из ущелья и добирались до русских войск, причём большую часть дороги батюшка тащил дядю Арслана на себе. Тот ещё при падении сломал ступню в нескольких местах. Ступню пришлось ампутировать, увы. Дядя Арслан был моим учителем, он умер за год до кончины моего батюшки.