Дальше празднование покатилось по раз и навсегда установившемуся сценарию. Говорили тосты, кушали прекрасно приготовленные блюда, пили. Но всё умеренно, блюдя некий светский лоск. Пришла пора музыки, и выяснилось, что не только на «Афине» имеется слаженный хор, но и черноморцы умеют петь как хором, так и соло. Опять же выяснилось, что среди офицеров имеются композиторы и поэты, они поглядывали на меня с робким любопытством: как их творчество оценит столичный, общепризнанный автор. Что же, я никогда не смущался чужим успехом, и никогда не завидовал чужому таланту.
— Друзья мои! — поднялся я с бокалом ближе к концу посиделок — У меня нынче два предложения. Во первых, я предлагаю издать стихи и песни господ офицеров, в том числе и произведения именинника отдельным сборником, уверен, сборник будет иметь успех, уж я-то в этих материях разбираюсь. И вообще, недурно бы основать постоянно действующий альманах, в котором бы публиковались произведения не только офицеров, но и ваших боевых подруг. А второе предложение, это тост за талант, отвагу и мужество всех офицеров-черноморцев!
Офицеры поднялись и дружно подняли свои бокалы. А потом, буквально силком посадили меня за рояль. Что же, к подобному я готовился, и выдал прекрасную песню из конца пятидесятых годов, что просто прогремела в исполнении Георга Отса:
Слушатели потребовали у меня слова песни, и спустя несколько минут мы пели уже хором. Единственное изменение, которое я себе позволил, это поменять матросский кубрик на каюту, всё-таки в это время сословные различия, в том числе и разница в званиях, необычайно существенны. Пели даже капитаны, хотя до того они старались соблюсти солидность:
На следующий день меня снова вызвали к султану.
— Ваш повелитель, граф Булгаков, благосклонно отнёсся к моей просьбе и посчитал что вы сумеете разобраться в архисложных перипетиях взаимоотношений наших держав. У меня в гостях находится сын шахиншаха Персии, Джафар-Хан Занда, Лотф Али Хан. Должен сказать, многоуважаемый Юрий Сергеевич, что в Персии нынче бушует гражданская война, и ей срочно нужен мир на границах. Да, я могу дать ему мир, и потребовать за него непомерную цену. Я даже сумею получить эту цену, но останусь в глазах моего благородного соседа мелким жуликом, и однажды он спросит если не с меня, то с сына или внука отчёт за мои деяния.
— Вы мудры, Ваше величество. И вы правы, пора заканчивать вашу вековую распрю.
— В таком случае, перейдём туда, где нас ожидает принц Лотф Али Хан?
— Да, это было бы удобно.
Из дворца султана мы перешли в другое здание, построенное так, что его можно было бы нетрудно защищать в случае нападения. Во дворе здания, в тени роскошной пинии, на расстеленном ковре стоял круглый стол и пять кресел. На столе стояли напитки и фрукты. Принц встретил нас с султаном у выхода во двор, и пригласил присаживаться. Я сразу понял, что стол и кресла поставлены в знак уважения моим привычкам, за что и поблагодарил принца.
Надо сказать, Лотф Али Хан мне сразу понравился. Во-первых, внешне. Прекрасно сложенный молодой, младше меня, мужчина. Одет с большим вкусом, что называется, с неброской роскошью. Лицо округлое, с твёрдым подбородком, который с годами, если принцу удастся выжить в крови гражданской войны, станет массивным. Глаза яркие, карие, в обрамлении длинных ресниц. Облик можно было бы счесть несколько женственным, кабы не мужественный взгляд и натруженный воинскими упражнениями руки. И взгляд. Прямой, смелый, но не наглый. Взгляд решительного, уверенного в себе человека.
— Высокочтимые собеседники, все мы осведомлены в причинах, собравших нас здесь, я предлагаю присесть и поговорить о деле. — сказал султан Абдул-Хамид после процедуры взаимного представления.
Мы расселись: я, наследный принц Ирана со своим советником Мирзой Хусейном и султан со своим советником, Мустафой Аслоу
— Прошу вас, граф Юрий Сергеевич, изложите, что вы думаете о путях исправления отношений между нашими державами. — предложил султан.