— Видишь, мой мальчик, господь бог любит Анджело, раз позволил погибнуть в бою. — прохрипел он, сплёвывая кровь — А ты беги, спасай своих учёных, Йорген тебя проведёт к ходу. Жаль я не увижу…
Голос старого рыцаря всё слабел, и наконец, он замер: жизнь покинула старого воина. Я протянул руку и закрыл глаза Анджело, но для скорби просто не было времени. Рыцарь, что принёс листовку с моей физиономией, тронул меня за плечо:
— Мессир гроссмейстер, надо бежать, форт скоро падёт.
По лестнице мы спустились на первый этаж, прошли по коридору до какой-то подсобки, а там, под сдвинутой бочкой обнаружился узкий люк, в который мы едва протиснулись. По отвесному колодцу мы спустились в туннель и двинулись по нему. Кругом царила абсолютная темнота, я следовал за своим провожатым, ориентируясь на его дыхание и голос: Йорген на ходу рассказывал мне о происходящем. Наконец, добрались до конца туннеля, и Йорген предупредил:
— Мессир гроссмейстер, здесь выход в колодец, крепко держитесь за скобы.
Глянул вниз, и не увидел дна: со временем ствол колодца искривился из-за движения платов камня. Уцепился за кованые скобы, причём, не железные, а бронзовые и полез вверх: мне ещё спешить до дому и спасать учёных, их и свою семьи, ну и себя заодно.
Уже у парадной двери моего дома, Йорген поклонился:
— Приношу свои извинения, мессир гроссмейстер, но я обязан вернуться к своему отряду.
— Благодарю за услугу, мессир рыцарь, я ваш должник. Ступайте, дальше я уж сам.
Все мои, по счастью, оказались дома, потому я быстро повёл их вниз, в катакомбы, надеясь, что учёных успели предупредить, и они сумеют не заблудиться в подземных галереях. Впрочем, тут недалеко не больше полкилометра по прямой, да и путь не слишком извилистый.
По коридору, ведущему к нам, раскидали шипы, скрученные из сталистой проволоки. Подошву солдатского сапога такие шипы прокалывают запросто, так что первый рубеж обороны нами создан. Там же натянули парочку верёвочек с привязанными консервными банками, а в банках — по горсточке камушков. Это ненадёжная, но тоже защита. Какая-никакая, а сигнализация.
Наконец все собрались, вздохнули спокойно, даже решили покушать. В дозоре оставили двух мужчин из обслуживающего персонала, еду им выдали с собой. А нам надо бы посовещаться.
Я смотрю на детский стол, там верховодит мой старшенький, а рядом с Пашей, находится Аня Рогожина. Казалось бы, странно, девочка старше моего сына на три года, и в этом возрасте такая разница обычно предстаёт пропастью, но не в этом случае. Паша парень сильный как физически, так и характером, при этом вдумчивый, внимательный, осторожный, но способный и рискнуть: прирождённый лидер. Умные девушки, пусть они ещё девочки, таких ребят чувствуют и очень ценят. Аня — очень умная девочка, и свой выбор она сделала. А Паша ей покровительствует.
Обед, что у нас на столе, приготовлен ещё наверху, а при эвакуации доставлен сюда: не пропадать же добру, в самом деле?
— Юрий Сергеевич, не сочтите за труд, расскажите, что происходит? — просит Пафнутий Львович — Жили себе спокойно, а потом сигнал тревоги, и мы уже в подземелье.
— Справедливо. Сейчас я расскажу вам всё, что знаю.
И взрослые, и дети внимательно меня слушают.
— Третьего дня в Валлетту пришел джалбаут с нашими людьми, и они сообщили, что в Тунисе собраны огромные силы вторжения: двадцать восемь тяжёлых кораблей, имеющих на борту морскую пехоту. Кроме того, в Сфаксе собрались несколько тысяч туарегов, а это очень серьёзные бойцы. Сегодня крупный отряд линейных кораблей пришел к Валлетте, но их не допустили даже на расстояние их выстрела, потому что наши пушки намного дальнобойнее. Великий магистр руководил обороной из своего дворца, а я с Анджело Ломбарди, как лица, не задействованные в боевых действиях, но любопытные, расположились на смотровой площадке форта Святого Эльма. Всё шло прекрасно, ударный отряд английского флота был разгромлен, но тут поднялась стрельба, и из глубины острова повалили отряды туарегов и английских абордажников. Очень быстро они дошли до нашего форта, и здесь мы стали свидетелями страшной измены: бастион форта был взорван, и путь внутрь оказался открыт. Анджело Ломбарди, мой учитель, при этом случае получил смертельные ранения и скончался у меня на руках. Перед смертью он велел мне ретироваться и спасать вас, чем я и занят.