«Получил сообщение об освобождении вас из заточения. Весьма рад, что смог помочь доброму другу. Непременно сообщите о личном самочувствии»
— Мессир рыцарь, благоволите отдать указание, чтобы Его величеству султану отослали ответ: «От всего сердца благодарю за спасение моих друзей, моей семьи и меня лично. Благодаря вашей заботе я совершенно благополучен. Вечный ваш должник, гроссмейстер Мальтийского ордена граф Булгаков».
Депеша от Павла Петровича оказалась такой же короткой и деловой:
«Рад благополучному разрешению кризиса. Чтобы подобного более не произошло, высылаю на Мальту отряд из десяти крейсеров с полком морской пехоты и сорок самолётов. Распорядись силами и средствами по своему усмотрению. Павел».
— Что ответить русскому императору?
— Ответствуйте так: «Благодарю за верность обетам дружбы и верности. Искренне ваш, Юрий».
Глава 12
Я и не знал, что в Европе до сих пор существует рабство. Где в Европе? А вот здесь, на Мальте.
Турецкие матросы деловито заковали всех пленных вне зависимости от национальности, титула и воинского звания в кандалы, изготовленные по всем мальтийским кузням. Кстати, маленький штришок: получая заказ на изготовление кандалов, кузнецы не интересовались ни размерами, ни материалом, ни ещё какими-то тонкостями — они явно всё знали и так. Одно слово: привычная работа. Интересовала только цена, и здесь тоже демонстрировалось полное знание предмета: кузнецы торговались, демонстрируя южный темперамент, и вспоминая цены едва ли не полувековой давности.
Впрочем, по поводу безразличия к происхождению, я погорячился. Важных и сановных пастухов и кукловодов сноровисто отделили от остального стада и поместили отдельно. Их родственникам и деловым партнёрам разошлют предложения о выкупе, а в случае отказа или беспричинной задержки выплаты, их переведут к остальным пленникам, где и условия много хуже, и шансов на свободу практически никаких.
Вскоре три офицера, пользуясь кажущейся беспечностью охраны, совершила попытку побега. Их взяли возле лодки, которую они пытались стянуть с берега в воду и повели на допрос, который устроили перед всеми пленными англичанами, так сказать, в назидание. Для начала офицеры признались, что на слово, данное грязным туземцам, они плевали свысока и потому легко клялись не бежать из плена. Второе признание было в том, что все они младшие сыновья в своих семьях, и всё равно за них платить не станут, буквально ни гроша. И последнее: в их контракте с Ост-Индской компанией особо было оговорено, что в случае попадания офицера в плен, компания постарается вызволить его военной силой, хитростью или дипломатическими мерами. О выкупе из плена наёмника, не может быть и речи. Контракт, кстати, был тут же продемонстрирован всем. Как оказалось, этот пункт есть почти у всех, кроме старших офицеров, но на него не обращали внимания, а зря.
Как результат: пойманных офицеров раздели догола, сделали на груди и спине татуировки «Лжец и клятвопреступник», после чего высекли плетью и повесили «высоко и коротко», так что пленные почти час созерцали агонию трёх глупцов.
Вскоре на остров стали прибывать купеческие корабли, и пленных малыми группами грузили и развозили по всему Средиземноморью. Я думал, что будут сложности с туарегами, оказалось, что и тут нет никаких проблем: бойцов в синих одеяниях закупили для перепродажи аж в Йемен и Эфиопию.
Жалко ли этих людей? Скорее нет. Они пришли сюда заработать, ограбив нас и нас же продав в рабство, но случилось ровно наоборот.
Бывает!
Мне, при дележе добычи достались пять кобылиц и два жеребца, все чистокровные арабы, безупречных статей. Как мне объяснили, кони принадлежали вождям туарегов, и принадлежать они могут тоже вождям, например мне. Я же, передарю коней Павлу Петровичу, он собирался развивать коннозаводское дело, вот и будет ему, вернее его специалистам, небольшое подспорье. Кроме коней мне досталось оружие, как огнестрельное, так и холодное. Всё богато украшенное, в золоте-серебре, насечках и с драгоценными камнями. Трофеи достались и остальным членам моей команды, и трофеи немалые — всё-таки мы проявили себя с самой лучшей стороны и нанесли врагу самые серьёзные потери.
В честь славной победы, как повелось испокон веков, пошли приёмы, чествования, приёмы. Я очень опасался, что у Паши закружится голова от свалившейся на него славы, и потому таскал его с собой на самые скучные, с точки зрения ребенка, мероприятия. В том числе и на чествования, где важные дяди, кстати, виновные в допущенном фактическом поражении, надуваясь от спеси, напуская на себя лживую приязнь, сквозь зубы хвалили Пашу.