Когда мы буквально одним ударом разгромили Швецию, я немедленно бросился в Копенгаген и утряс с регентом Дании, принцем Фредериком, выход Дании из антирусской коалиции и передачу ей Швеции. Принц Фредерик оказался весьма разумным, деятельным и твёрдым руководителем государства, к тому же, опирающимся на сплочённую команду профессионалов. Дания мгновенно переменила сторону фронта, треть её армии и весь флот нависли над тылом Пруссии, а остальная армия переправилась в Швецию и принялась давить сопротивление. Мы всего-то вывезли из Швеции казну, добычу серебряных рудников и всё оборудование серебряных рудников. Ну и не забыли специалистов — маркшейдеров, классных специалистов рудников и аффинажных заводов и почти поголовно всех металлургов сталелитейной отрасли. Вместе с семьями, конечно же. Мелькала мысль вывезти оборудование и мастеров верфей, но решили не возиться с устаревшими технологиями — у нас складывается совершенно иная судостроительная школа.
Датчане были недовольны, но промолчали, потому что всё равно получили намного больше, чем мечтали и, тем более, могли захватить сами.
Пруссия и Польша даже вместе с Данией и Швецией не могли полноценно воевать с Россией, а уж оставшись вдвоём — тем более. Немцы, как люди прагматичные, посчитали варианты, сравнили потенциалы и почти сразу прислали делегацию для заключения сепаратного мира. Поляки упорствовали и дали несколько небольших, но серьёзных сражений, но каждый раз были биты. Тогда мне доставили пленного бригадного генерала Володыевского.
— Рад видеть вас, пан Казимир! — вставая поприветствовал я входящего в мой кабинет, расположенный в двухэтажном передвижном доме, генерала в потёртом, поношенном, но аккуратно заштопанном и чистом полевом мундире с генеральскими погонами.
Настоящего военного из любой толпы выделяет опрятный внешний вид, и неважно, в мундире он или в цивильном платье. На одежде ничего лишнего, обувь начищена. Ну и выправка, конечно же.
— Грустно лишь то, пан Казимир, что второй раз нас сводит война. — продолжил я — Поверьте, я желал бы дружить с вами и лично и домами. Присаживайтесь, друг мой.
Пожимая руку, я обратил внимание, что под одеждой выше локтя у генерала повязка.
— Вы ранены, пан Казимир? Оказана ли вам надлежащая помощь?
— И я рад видеть вас, пан генерал- майор. Да, поводы наших встреч никто не назовёт счастливыми, но видит бог, я всё равно рад видеть вас. Помощь мне уже оказали, и весьма качественную.
— Присаживайтесь, пожалуйста, пан Казимир, я хотел бы с вами поговорить о будущем Польши и о вашем личном будущем. Вы не возражаете?
— Готов выслушать вас, Ваше сиятельство, поскольку уверен, что вы не предложите мне ничего порочащего совести и чести верного солдата своей Родины.
— Достойный ответ настоящего мужчины. — уважительно поклонился я — Клянусь, что ничего противного чести офицера и дворянина я не предложу.
— В таком случае внимательно слушаю, и даже если откажу вам, то лишь после тщательного обдумывания предложения.
— Хм! А ведь наша встреча, пан Казимир, гораздо удачнее, чем я предполагал ранее. Однако я начну с небольшого рассуждения. Как природный военный, как умный человек, и наконец, как патриот Польши вы понимаете, что состояние, в котором оказалось ваше государство ныне, есть результат многовековой деятельности собственной польской властной верхушки. Я не обвиняю всё дворянство, кое живёт законом и обычаем. Но вот пишет закон и устанавливает обычай как раз властная верхушка, и никак иначе. Согласитесь, что какими бы могучими и коварными ни были соседи, но корни всех побед и поражений державы всегда внутри самой державы.
Казимир Володыевский задумчиво склонил голову:
— Весьма верное рассуждение, Ваше сиятельство.
— Прошу вас, пан Казимир, обращайтесь ко мне запросто, по имени-отчеству, просто Юрий Сергеевич. Однако я продолжу. То, что произошло с Польшей, изменить, если и возможно, то неимоверно трудно. Фактически Польша стоит на грани полной потери своего суверенитета и территориальной целостности. Единственный выход сохранить оставшееся — это примирение со сложившимися условиями и строительство вашей державы буквально с нуля, возможно, под покровительством России. А если оно вам неприятно, то полностью самостоятельно. Таковы предпосылки моего к вам обращения.
— Что же, и эта часть вашей речи логична, взвешена и не вызывает серьёзного отторжения.
— Прекрасно. В таком случае, пан Казимир, перехожу собственно к предложению. Как вы посмотрите на вариант, при котором в Польше придёт к власти группа патриотически настроенных офицеров, и станет строить свою державу, отринув всё то, что заставляло Польшу заживо разлагаться, и делало её всё слабее и беззащитнее?