Румянцев оценил мой жест, дающий ему возможность сохранить лицо, и уже совершенно дружелюбным голосом он продолжил разговор:
— Хорошо, Юрий Сергеевич, однако поясните мне некоторые тонкости произошедшего события. Я понял, что на машине, которую разбили о стену, топливо в снарядах сдетонировало от удара. Но почему взорвалась пусковая установка во время стрельбы?
— Тоже из-за топлива, Пётр Александрович. Когда ракеты бросали на землю, образовались трещины в корпусах, сдвинулись уплотнения и так далее. Топливо это чрезвычайно текучее, вот оно и потекло, и во время стрельбы воспламенилось. Результат все видели.
— Но с твёрдым топливом такой беды не случится?
— Скажу так: оно более безопасно в обращении. Но совершенно безопасного топлива не существует, да и вряд ли таковое может быть создано.
Румянцев повернулся к главному из химиков, маячившему в задних рядах:
— Иван Эммануилович, на текущих учениях мы выяснили великую пользу нового вида оружия. В присутствии всех заинтересованных лиц огласите, когда же нам следует ждать твёрдого топлива, о коем говорит граф Булгаков?
Химик вышел на первый план, отвесил поклон императору и важнейшим военным. Несколько секунд помолчал, что-то для себя решая, и наконец, произнёс:
— С позволения Вашего величества и Вашего сиятельства, не менее двух лет я положу на исследования и ещё год на постановку нового вида топлива в производство.
— Нельзя ли быстрее? — спокойно полюбопытствовал Павел Петрович.
— Никак нет, сие невозможно, Ваше величество. — грустно качает головой химик — В любой научной и производственной сфере есть своя логика, определяющая время исследовательского процесса, у химии она именно такова.
Теперь «Грады» стоят на вооружении армий России, Турции и Ирана, и ограниченно продаются в Европу. Уже приняты на вооружение системы вдвое и втрое большего калибра для сухопутных войск, появились противокорабельные ракеты, правда, не слишком точные, но работы в этом направлении идут.
Стараниями птенцов Лизиного гнезда у нас появилась первая электроника, а ракеты стали уже достаточно большими, чтобы разместить на них вместительные приборные отсеки.
Ракетчики, работая над прикладными задачами от Военного ведомства, уже заговорили о полётах в космос. Появился даже первый теоретик космонавтики, по иронии судьбы, такой же, как Циолковский в моем потоке времени, подслеповатый школьный учитель математики и физики, Аристарх Леопольдович Мюллер. Я встречался с Аристархом Леопольдовичем, и для себя понял, что учителя физики — это совершенно особая порода сумасшедших учителей. Подобно моему доброму приятелю, физику из Ольшанской школы, Николаю Викторовичу, что невзначай забросил меня в это время, Мюллер тоже постоянно что-то изобретал. Сейчас, правда, он, по причине прогрессирующей слепоты почти оставил свои изобретательские занятия, но моделей, чертежей и макетов у Мюллера оказалось порядочное количество. Особенно меня восхитили две вещи: «Воздушно-космический старт» и «Электромагнитный старт». Насколько я понимаю в космической технике, пусть в этой области я совсем не специалист, именно эти два направления в двадцать первом веке считаются самыми перспективными, поскольку ракетный старт невероятно, просто чудовищно дорог. Другое дело воздушный старт, когда ракета относительно скромных размеров, стартует с носителя на высоте двадцать-тридцать километров. Этим путём можно выводить на низкие орбиты относительно нежные грузы: людей и ценное оборудование. А более крепкие вещи можно поднимать на орбиту при помощи электромагнитной катапульты, по пути, проложенному с равнины на вершину высокой горы. Если разгоняться неторопливо, постепенно увеличивая ускорение, то с грузами ничего страшного не произойдёт, и катапульта закинет летательный аппарат достаточно высоко, а там включится собственный двигатель, добавит своей мощи, и вот она, орбита. А там уже орбитальный буксир подхватит кораблик, и вытолкает на нужную орбиту или придаст ускорение для межпланетного полёта.
Причём идеи проработаны очень хорошо, во всяком случае, достаточно для начала детальной проработки проекта.
— Аристарх Леопольдович, а не желаете ли вы поработать научным консультантом в двух научно-практических проектах?
— В каких проектах, позвольте осведомиться? Я, изволите ли видеть, простой учитель от большой науки бесконечно далёк, к тому же, в последнее время не вполне здоров.