Мы пробрались через завалы к кабинету начальника Службы Безопасности и вошли внутрь. Там находились несколько спасателей, нерешительно толпясь возле длинного стола рядом с сидевшими за ним четырьмя офицерами Службы безопасности. Громов, как обычно, располагался на своём месте. На первый взгляд казалось, что они живы, просто некоторые устали и уснули, уронив головы на стол, но потом я увидел неестественную бледность на их лицах.
Кабинет не был повреждён. Ни единого следа взрыва, как и отголосков пожара. Даже кувшин с водой и несколькими стаканами на столике возле входа остались стоять нетронутыми.
— Судя по всему, это смерть от отравления углекислым газом в результате пожара, — неуверенно проговорил один из спасателей, находившийся рядом с телом Громова. — Других травм и следов на телах на первый взгляд не заметно. — Он отвёл руку с прибором, определяющим примерное время смерти по температуре некоторых органов, куда он запускал микроскопической толщины щупы, и удивлённо посмотрел на меня. — Смерть наступила за четыре-пять часов до взрыва. Но, подобного же не может быть.
— Судмедэксперт после вскрытия скажет точно, — стараясь сохранять спокойствие, ответил я. — Сейчас о чём-то говорить преждевременно. Но мы уже выяснили, что утечка газа всё-таки присутствовала. Во всяком случае, к взрыву привела именно она.
— А, ну тогда всё нормально. Если утечка была на этаже рядом с кабинетом, то они могли погибнуть первыми, просто надышавшись. И даже не заметили, просто уснув, — немного успокоился спасатель и заметно расслабился. — Что делать с телами?
— Вот здесь у нас возникла проблема, — сказал Егор, посмотрев при этом на меня. — Если ты хочешь официально открыть дело и расследовать то, что здесь произошло, то тебе необходимо официальное заключение судмедэксперта, работающего на полицию или на СБ. Наши все погибли при взрыве. А единственный, оставшийся в живых эксперт, работающий на полицию, в настоящее время загорает на пляжах Фландрии или на каких-то других пляжах. И с ним нет никакой связи, видимо, после того как прошли новости о взрыве, он отключил телефон и теперь будет прятаться весь свой отпуск, чтобы его случайно не нашли, — Дубов протёр красные глаза. Ему бы выспаться, а то он скоро просто свалится.
— А почему у нас такая катастрофическая нехватка судебно-медицинских экспертов? — удивлённо спросил я, когда до меня дошло, о чём говорит Егор.
— Дим, это не ко мне вопрос. Нашей службы нам всегда хватало, — он пожал плечами.
— Можно вызвать кого-нибудь из другого города? — предположил я.
— Можно, но работать они на нас не смогут. Тебе нужно будет временно принять его в штат со всеми вытекающими, но сейчас этого сделать практически невозможно. Пока по крайней мере, — тихо добавил он.
— И кто тогда делает вскрытия? — я потёр лоб. Какой бардак у нас творится в стране, и, похоже, раньше я совершенно не понимал всей глубины тотального звездеца, когда разговаривал об этом с Громовым.
— Штатные патологоанатомы. Но только у одного в городе есть контракт с полицией, и он, мягко говоря, сейчас недоступен, — отозвался спасатель, стоявший ближе всего к нам.
— Тоже загорает на пляжах Фландрии? — скептически уточнил я.
— Не совсем. Он запойный алкоголик, и именно сейчас ушёл в очередной запой. Его давно бы уже уволили, если бы было кем заменить, но заменить его некем, — переглянулись спасатели между собой.
— Хорошо, свободны. Ничего здесь не трогаем, — обратился я к спасателям. Судя по тому, как быстро кабинет покинул последний, они только и ждали этого приказа. — Я отдам распоряжение, чтобы тела погибших отдали родственникам без вскрытия. Нам хватит того, что получим по результатам аутопсии офицеров. Ждём, когда доктор вернётся в мир живых и вменяемых, ну или у второго проснётся совесть, и он вернётся на родину, когда она в нём так нуждается. Нужно описать место и открыть дело. Кто-нибудь из следователей остался в живых? — обратился я к задумавшемуся над чем-то Егору. Тот встрепенулся и тряхнул головой, приходя в себя.
— Два стажёра, — сверился он со списком. — Никто с нами из следственного больше не связался. Но там и работало всего восемь человек.
— Рыжов? — я посмотрел на список, где практически возле каждой фамилии сотрудников стояла красная точка.
— Числится погибшим, но опознания ещё не было, — Егор покачал головой. — Мы работаем над списком с Леонтьевой Тамарой. Она смогла достать из своего отдела бумажные копии списка всех сотрудников. Пока всё это не слишком радует.
— Значит, следователя у нас нет, — подытожил я, доставая телефон и набирая номер Вишневецкой.