— Я снял с него проклятье, — я вздохнул, переводя взгляд на Ромку.
— Его может снять только глава его Рода. Оно завязано на жизнь того, кто его наложил. И почему-то я не помню новостей о том, что его отец наконец-то покинул этот бренный мир, — повысила она голос. — Дима, скажи честно, что вы с ним сделали? — она перешла на ты, продолжая сверлить меня напряжённым взглядом.
— Это важно? — повернулся я к ней. — Вы не работаете на меня и на СБ, поэтому я не могу разглашать некоторую информацию.
— Подобную регенерацию я видела только однажды, когда ты сломал руку в школе. У меня есть некоторые подозрения, но мне не понятно, как именно ты это сделал, — она выдохнула и медленно подошла к своему пациенту, разглядывая показатели в мониторах.
— Теперь я являюсь главой его Семьи. Думаю, этой информации будет достаточно, — наши взгляды встретились, и Ахметова неохотно кивнула. — Что с ним? — я перевёл разговор на другую тему, не желая обсуждать Семью ни с кем, даже с теми, кому было известно, кем я являюсь на самом деле.
— Как я уже говорила, обширное кровоизлияние, преимущественно в лобной и височных долях. Причём в местах, совсем не связанных со старыми травмами. Разрыв трёх аневризм, которых в принципе не должно было быть, если мои догадки относительно тебя и Романа верны, — она повернулась ко мне. — Это было очень странное кровотечение, природу которого я не могу объяснить.
— Какое-то проклятие? — решил уточнить я.
— Нет, мы во время диагностики ничего похожего не увидели. Но зато это объяснило бы полностью его неадекватное поведение, — задумавшись, проговорила Ахметова. — Подобная симптоматика очень похожа на ту, что возникает при лобной деменции или опухолях в лобной и височной долях мозга. Неряшливость, дурашливость, агрессивность, асоциальное поведение, холодное, даже агрессивное отношение к близким людям. Наверное, неплохо, что разрыв этих аневризм произошёл быстро, и мы не стали свидетелями агрессивного и неуправляемого поведения главы Гильдии убийц. Хотя было бы забавно посмотреть на то, как глава второй Гильдии ковыряется в носу, снимает с себя штаны, чтобы помочиться посреди комнаты, или начинает совершать очень нелогичные поступки. Потому что больше всего у него была поражена правая височная доля.
— Вообще-то, я здесь, — простонал Ромка и открыл глаза. — А где я, собственно? — он приподнялся на локтях, озираясь по сторонам, задержав в конечном счёте взгляд на мне и на Ахметовой. И тут я увидел, что ограничитель Ольга Николаевна вернула на Ромкину шею, и он даже мигает красным огоньком, показывая всем окружающим, что работает.
— В больнице, а на что это похоже? — изогнула бровь Ахметова, наклоняясь к нему и светя в глаза маленьким фонариком.
— Как я здесь оказался? А это вообще что такое⁈ — он притронулся к шее, ощупывая ограничитель. — Дима, какого хрена на мне ограничитель? — прошипел он, резко убирая руку.
— Ты был очень плохой ручной обезьянкой, — хмыкнул я, вспоминая всё то, что он нёс тогда в СБ. — Или маленькой собачкой, я не совсем уверен, с кем именно ты себя ассоциировал в тот момент.
— Что? — он уставился на меня и осторожно сел на кровати, не сводя с меня удивлённого взгляда. — Последнее, что я помню, это как нас с Егором отбросило взрывом от входа в СБ, а потом всё смутно, как в тумане. Вроде мы с тобой разговаривали в какой-то подворотне про Великого Князя Эдуарда, и я до сих пор надеюсь, что это был бред контуженого человека.
— Да нет, разговор был реален. А вот тот бред, который ты после этого почти сутки нёс, не оставил никого из нас равнодушным. Хотя нет, вру, не всех. Оказывается, Егор для тебя — самый замечательный человек. Не то, что мы с Вандой, испортившие тебе жизнь одним своим появлением в школе, — улыбнулся я, бесцеремонно отодвигая ноги Романа в сторону и садясь на кровать, не найдя в этой просторной палате ни одного стула.
— Что? — он встрепенулся и потёр переносицу обеими руками. — Я что сказал Вэн?
— Что ты её ненавидишь и проклинаешь тот день, когда она тебя чуть не убила в коридоре. Там ещё было что-то про женитьбу на Кристине и куче маленьких Гаранчиков, — я бросил быстрый взгляд на рассмеявшуюся Ахметову, заносившую в медицинскую карту какие-то данные. — Да, тебе ещё долго нужно будет извиниться перед нашей сотрудницей, которую ты хотел или убить, или заняться с ней любовью, но так, чтобы твоя жена не узнала. И здесь я нахожусь в тупике, ты кого назвал женой: Ванду, которую ненавидишь, или Кристину, являющуюся женой нашего дорогого Демидова.
— Ты сейчас издеваешься? — очень тихо спросил Ромка, притрагиваясь к своему ёжику на голове, морщась при этом.