— Но я не Тёмный, — сжав зубы проговорил Роман, глядя в лицо статуе, верхняя часть которого была скрыта под плотной повязкой.
— Да, это небольшая недоработка, — голос разнёсся по залу, отражаясь от стен. Огонь на расставленных по периметру комнаты свечах задрожал, и наступила тишина. В этой тишине пламя выровнялось, а в помещении стало заметно теплее.
— Ты могла бы сказать, что требуешь встречи с Романом, — нарушил тишину Эдуард, вертя в руках свой ритуальный кинжал. — Сам он этого не понял, но ты должна была связаться либо со мной, либо с Димой.
— Дима от меня закрылся, а ты… Она до сих пор на тебя очень зла за вопиющую непочтительность, — раздражённо ответила Оракул.
— О, ради всего святого, сколько можно дуться? — Эд закатил глаза, но тут же выпрямился. — А разве от тебя можно закрыться? — он нахмурился, наклоняя голову на бок. — Дима — офицер, а теперь ещё и глава Службы Безопасности. Он связан с тобой напрямую.
— Да, оказывается, так можно. Дмитрий очень талантливый мальчик, правда, иногда его способности проявляются бессознательно, — задумчиво протянула она. — Ему сейчас очень тяжело, и он частично винит в этом меня. Скажи ему, что я не могла предотвратить то, что произошло. Она и так часто вступает в конфликт с богинями Судьбы, когда кто-то из вас ступает за Грань, чтобы вытащить очередного неудачника в реальный мир. Этот взрыв — так было предначертано. Это ключевая точка, такая же, как гибель Империи, и эту нить невозможно было разорвать.
— То есть чтобы я ни делал, как бы ни старался защитить людей — всё окажется тщетным, если три взбалмошные сестрицы соткут особо идиотскую нить? — зарычал Эдуард, подавшись вперёд.
— Нет, любое твоё действие, как и любое действие других людей, может минимизировать ущерб. Ты не знал о некоторых вещах и никак не мог оградить этих людей от подобного яда. И это — именно та нить, которую невозможно было разрушить, чтобы переписать книгу Судеб. Если бы дело касалось только взрыва, то большинство из них выжили бы, — мягко проговорила Оракул. — То, что случилось — это начало новой Эры, Эпохи Возрождения. И ты, как никто другой, должен это понимать. Ты знаешь, что Диме суждено исправить ошибки прошлого, и тебя вернули именно сейчас, чтобы ты стал его надёжной опорой. Как бы он ни сопротивлялся, это неизбежно. И будет лучше, если он наконец уже смирится.
— Лучше для кого? — в голосе Эда прозвучала горечь.
— Для всех. Прежде всего для него самого.
— Зачем ты чуть не убила Романа, раз так жаждала с ним встретиться? — Эд резко сменил тему, указав кинжалом на всё ещё сидевшего на одном колене Романа, внимательно слушавшего разговор Оракула и её создателя.
— Я его спасла! — возмущённый голос ударил по ушам набатом, а Эда вновь прижало к полу. — Глупый мальчишка, однажды оступившись, предал то, во что верил, то, что в нём было заложено с самого рождения. А потом, дав волю тому, что составляет саму его суть, он позволил своим мыслям активировать эту мерзость, что связывает его с Гильдией! Он искренне верил в то, о чём в тот момент думал, и это его едва не убило! Мне с трудом удалось перехватить влияние, не дав ему погибнуть от какого-то жалкого проклятья.
— Ритуал Служения, — Гаранин перевёл взгляд на метку, всё ещё украшающую его руку, после чего пристально посмотрел на Оракула. — Но я не хотел навредить Гильдии, мне прекрасно известны последствия.
— Да не хотел, только ты начал выбалтывать все её секреты сразу после взрыва, — покачал головой Эдуард. — О чём ты думал тогда, в подворотне, когда рассказывал Диме про яд и методы работы твоих людей?
— Леуцкий не работает на меня, — ответил глава второй Гильдии, вспоминая всю ту череду мыслей, мелькавших у него в голове и сменяющих друг друга эмоций. — Но яд был разработан в Гильдии и считается одним из её секретов, — добавил он с досадой.
— О чём ты думал, когда активировал метку? — прямо спросил Эдуард у Романа, поднимаясь в очередной раз на ноги, постукивая по ладони кинжалом и бросая недобрые взгляды в сторону Оракула.
— Я думал, что подобного не должно происходить. Люди не должны погибать просто так, потому что кому-то это выгодно, чтобы приумножить свой и так огромный капитал. Не должно быть всего того, что происходит в Республике, как и не должно существовать Гильдий, всех, без исключения! Преступность всегда будет, но она не должна быть узаконена и принята благосклонно на самых верхах, — говоря всё это, Роман не сводил взгляда с вновь вспыхнувшей метки на своей руке. Боли не было, но он прислушивался к ощущениям, надеясь, что не начнёт истекать кровью прямо здесь, в этой комнате, за подобные мысли.