— И ты его спасла. Прекраснейшая, почему никто, включая этого идиота, не вспомнил про этот проклятый ритуал? — Эдуард закрыл глаза, приложив ко лбу кинжал. Холодное лезвие остужало разгорячённую кожу, приводя мысли в порядок и успокаивая.
— Потом он отошёл слишком далеко от меня. Только благодаря твоему артефакту, применённому на нём, я смогла вернуть через связывающие нас с тобой нити частичное влияние, но ритуал был уже запущен, — голос Оракула звучал снисходительно, словно она объясняла прописные истины. — Единственное, что мне оставалось делать, это сдерживать его перемещения, и то он периодически сбрасывал мои привязки, покидая здание.
— Что вы от меня хотите? — прямо спросил Роман, воспользовавшись небольшой паузой, не решаясь, тем не менее, подняться на ноги перед Оракулом.
— А чего хочешь ты? — этот вопрос немного сбил Рому с толку, но он понимал, что должен отвечать честно и искренне.
— Я не знаю, — он прикрыл глаза, усмехнувшись. — Каким должен быть правильным ответ?
— Его нет, — девушка рассмеялась. — Ты слишком эгоистичен, но одновременно с этим предан тем, кому доверяешь и кого любишь. Ты практически идеальный исполнитель, и в этом ты слишком похож на Эдуарда, к сожалению, — она ненадолго задумалась, и в полутёмной комнате наступила идеальная тишина. — Я ожидала немного иного, и даже слегка разочарована. Во время первой вашей встречи ты был совершенно другим. — На этих словах Роман прикрыл глаза и затаил дыхание, ожидая сейчас всего чего угодно. Ещё в первый раз, когда собирался на встречу с Оракулом, он мысленно готовился к тому, что может здесь умереть, но готовиться и очутиться на самом краю — всё-таки разные вещи.
Поднялся ледяной ветер, несущий в себе яркий фруктовый аромат. Он словно проникал через кожу Романа, окутывая каждый нерв, простреливающий едва уловимой болью. Некоторые свечи потухли, а те, что остались гореть, ярко вспыхнули, образуя чёткую пентаграмму, в центре которой находился он сам. Эд сделал несколько шагов в сторону, выходя за пределы очерченного пламенем рисунка, с любопытством глядя на то, что сейчас происходило в этой комнате.
— Ты ему нужен, и я принимаю тебя, — ударил набатом властный голос Оракула. Гаранин резко открыл глаза и удивлённо уставился на Аватар самой Прекраснейшей. — Произнеси клятву, — в мелодичном голосе появились стальные нотки, и ему невозможно было не повиноваться.
— Но я не знаю… — Роман прервался на полуслове, потому что внезапно осознал, что все слова, которые должен был сейчас произнести, словно отпечатались в его сознании. Он замешкался. Посмотрев на свою руку, где горела под кожей метка второй Гильдии, её глава отбросил все сомнения. — Я, Роман Георгиевич Гаранин-Лазарев, клянусь всегда стоять на страже интересов своей страны, ставить эти интересы превыше интересов своих близких и своих собственных. Я клянусь делать всё для того, чтобы никакой враг ни внутри страны, ни пришедший извне не смог как-то навредить ей ни напрямую, ни опосредованно через сторонних лиц, преследуя любые цели. Я клянусь, что буду стоять на защите вновь созданной структуры и оберегать её главу, исполнять беспрекословно все приказы, относящиеся к безопасности своей страны, и быть мечом в руках правосудия. И пусть мои кровь и магия будут свидетелями искренности и нерушимости моей клятвы, — закончил он свою клятву, принимая каждое произнесённое слово.
Перед ним опустился кинжал, который Оракул держала за спиной. Роман нерешительно взял его в руки и полоснул им по ладони, чтобы скрепить кровью свои слова. По комнате разлился поток силы, той же самой, что совсем недавно давила на них с Эдом. Роман почувствовал жжение на правой части груди, и как зачарованный смотрел, как на коже над ключицей проступает отличительный знак: око Гора с мордой волка вместо зрачка.
Рома перевёл взгляд на изображение метки, начинающее словно отделяться от кожи, приобретая объём. Прошло несколько секунд, и красноватое свечение потускнело, оставляя после себя небольшое жжение. Свечи в очередной раз ярко вспыхнули, и витиеватое изображение метки Гильдии вернулось на место. Свечи потухли, линии пентаграммы погасли, а кинжал из руки Гаранина исчез.
— Что это значит? — пробормотал он, вскакивая на ноги без разрешения.
— В настоящих реалиях это необходимо. Так будет лучше, — раздался отдаляющийся от них голос Оракула.
— Но это же полный бред! Как я могу исполнять обе клятвы, не нарушая их и не противореча каждой из них! — повысил он голос, звук которого эхом отразился от каменных стен. Но ему никто не ответил. Лишь тёплый ветерок мазнул по его лицу и исчез вместе с ощущением присутствия чего-то невероятно мощного и древнего. — Эд! — взвился Рома, разворачиваясь в сторону опешившего Великого Князя. — Что это значит⁈