— Ничего. Руку можно на повязку повесить.
— А куда ты торопишься?
— Я боюсь, что нас обратно отправят и не успею Ленинград посмотреть.
— Вот выдумал! В штабе дядька сказал, что нас можно в ремесленное училище устроить или на работу. Папа приедет, он всё сделает.
«Царица ночи»
Ленинград — город-фронт — стоял крепко. Невероятным, невиданным усилием воли держались герои-ленинградцы.
Сотни тяжелых снарядов летели в город и рвались на улицах. Вражеская авиация сбрасывала «пятисотки», воздушные торпеды и зажигалки.
Но, несмотря на это, работали заводы, выпуская снаряды фронту. И город готовился дать отпор врагу.
Весна пришла рано. Начались огородные работы, люди оправлялись от голодной и страшной зимы. Появились требования на цветы. Живые цветы, для живых людей: героям, выздоравливающим, юбилярам, раненым.
В Ботанический сад приходили люди всевозможных профессий, приезжали с официальными отношениями, за подписью и печатью, звонили по телефону…
Все требовали цветов, и добрейший человек, исполняющий обязанности директора, не мог никому отказать. Он всем сочувствовал, всем хотел доставить радость и, наложив резолюцию, отправлял просителей к Курнакову.
— Вы извините, но цветов у нас мало. Если у Николая Ивановича что-нибудь найдется, он даст.
Ботанический институт и сад — это научное учреждение, а не коммерческое садоводство. Но городу нужны были цветы и овощи, и Ботанический сад взялся за это дело.
Небольшой коллектив научных сотрудников, оставшихся в Ленинграде, выращивал рассаду, писал брошюры об огородах, организовывал выставку дикорастущих съедобных растений, сеял лекарственные травы, разводил грибницы шампиньонов и цветы.
Курнаков был очень занят. Из подвала выносили зимовавшие там коллекции роз. Высаживались луковицы, клубни. Торопились сеять, пикировать, резать, подвязывать… Людей нехватало. Опытных садовников почти не осталось, а молодые девушки, принятые весной, не справлялись с делом. Всем нужно было показать, научить. Везде требовался глаз опытного садовода.
А тут еще поток с просьбами о букетах.
Во второй половине оранжереи, на цементном столе были разложены пучки срезанных нарциссов, тюльпанов. Цветы везде: в лейках, в ведерках. Много роз, самых различных оттенков: от нежнобелого до темнобордового, почти черного. Они своевременно были выставлены на выгонку и сейчас спасают положение.
Анастасия Федосеевна разбирала цветы и заготовляла букеты. Ваня устроился пикировать крошечные кариопсисы, или, иначе, «угольки в огне». Он пришел сегодня пораньше, чтобы помочь Николаю Ивановичу и, дождавшись ночи, посмотреть на цветение кактуса.
В стеклянную дверь вошли три девушки с запиской.
— Нам нужен Николай Иванович Курнаков.
— Подождите здесь. Он скоро придет. Вы, наверно, за цветами?
— Да. Вот записка от директора.
Николай Иванович пришел хмурый, усталый. Он на ногах с пяти часов утра и к тому же нездоров. Сказывается голодная зима и возраст.
— Вам что?
Он взял протянутую записку, надел очки, прочел и нахмурился еще больше.
— Откуда я наберу столько цветов? — проворчал он. — Кому эти цветы?
— Нашему профессору. Завтра исполняется двадцать пять лет его работы.
— Вы студентки?
— Да. Ваши соседи. Из медицинского института.
Николай Иванович спрятал записку в папку и, обратившись к жене, сказал:
— Настя, собери букетик. Около института всё срезала?
— Всё.
— А за пальмовой оранжереей?
— Там вчера уж ничего не осталось.
— Ну, тогда из этих…
Анастасия Федосеевна принялась за букет, а Николай Иванович занялся журналом. Ему приходилось вести учет, записи, выписывать пропуска.
— Какой красивый цветок! Как он называется? — спросила студентка, подходя к работающей женщине.
Ваня заметил, как садовод свирепо посмотрел поверх очков на девушку, и не понял, почему он рассердился.
— А этот как называется? — спросила другая, нюхая непахнувший цветок.
Николай Иванович поднял голову и резко сказал:
— Не мешайте работать. Отойдите в сторону. Встаньте сюда к двери и ждите.
Девушки смутились, покраснели и молча отошли к двери.
Когда букет был сделан и они ушли, Ваня робко спросил:
— Николай Иванович, за что вы на них рассердились?
— Ну как же!.. Молодые девушки, студентки, а названий самых простых цветов не знают. Позор!
Ваня понял вспышку старика.
Николаю Ивановичу было обидно за студенток. Ему хотелось, чтобы все любили и знали цветы.