На одной из перемен, она подошла к Аниной парте, жестами пригласив подружек. Тёркина вспомнила пощечину, которую получила в начале года из-за Астаховой, вспомнила, как задел Астахову намёк на её связь со старым историком. Бледная Аня мечтательно смотрела в окно и не обращала внимания на толпившихся рядом девочек.
- Анюта, умничка ты наша, - обратилась к ней Тамара.
Аня рассеяно посмотрела на бывшую подругу.
- На этот раз ты своего добилась, правда? Стала отличницей, как того и хотела.
Аня продолжала молча на неё смотреть. Тома разозлилась сильнее прежнего.
- Лесть тебе не помогла, так ты в постель к нему прыгнула?
Ни слова в ответ.
- Признайся, ты трахалась с Глебом, легла под него, чтобы он вывел тебе пятёрку и других учителей упросил! - не на шутку разозлилась Тома. Подружки у неё за спиной испугано отшатнулись. Планировался другой разговор.
Аня оставалась невозмутимой.
- Молчать решила? Отрицать будешь, проститутка?
Казалось, ничего не выведет Аню из равновесия.
- Тамара, глупая ты дурочка, - Астахова встала, пошатнулась. - Мы любим друг друга, мы поженимся, очень скоро я стану его женой, а ты удавишься от зависти.
Тамара непонимающе глядела на Аню своими свиными глазками. Та подалась вперёд, пошатнулась назад и упала.
Ане казалось, она полетела, очутилась на какой-то карусели и кружилась с бешеной скоростью. Сильно тошнило, в ушах шумело, хотелось лечь набок и уснуть. Только она успела подумать об этом и в глазах потемнело.
Аня пришла в себя в постели. Слабость продолжала растекаться по телу, голова кружилась, во рту чувствовался неприятный привкус. Над кроватью склонились отец и Глеб, на лицах у обоих застыло выражение тревоги.
- Анечка, доченька, очухалась! - дрожащими руками отец сжал кисть дочери.
Глеб ничего не сказал, только откинул голову назад и что-то тихо и быстро прошептал.
- Что случилось? - с трудом выговаривая слова, спросила Аня.
- Ты не помнишь? - ужаснулся отец.
Она отрицательно покачала головой.
- Ты упала в обморок на перемене после перепалки с этой своей толстой подругой, - сказал Глеб.
Тут Аня вспомнила. Тома мстительно поджимает губы и швыряет ей в лицо обвинения. Потом колени дрожат, подгибаются, стены раскачиваются, Аню швыряет в сторону-другую, она теряет равновесие и погружается в липкую мокрую черноту. Раньше с ней такого не бывало.
- Вспомнила? - оживился отец, заметив, как прояснилось лицо дочери
- Да, - кивнула Аня. - Ерунда какая-то. Закружилась голова, слабость в ногах. Наверное, из-за недосыпания. В последнее время мне снятся дурацкие сны, а большую часть ночи я просто ворочаюсь с боку на бок.
- Нужно съездить в район, к врачу, - высказал своё мнение Глеб. - Ты могла подхватить какую-то гадость.
- Не нужно, - слабо улыбнулась Аня. Как же приятно, что Глеб проявляет заботу. - Мне уже лучше, чуть-чуть отдохну и встану на ноги.
- Глеб прав, - твердо сказал отец. - Поедем в больницу сразу после того, как тебе станет лучше. Нужно разобраться, что с тобой приключилось.
- Папа, милый, если я говорю, что со мной всё хорошо, значит со мной всё хорошо, - улыбнулась Аня. Не смотря на происшествие, ей совсем не было страшно, наоборот она была опьяняюще счастлива. В этот момент она любила и папу, и Глеба, и даже Тому, наговорившую ей гадостей.
Отец хотел было что-то возразить, но Глеб его опередил.
- Дмитрий Леонидович, давайте отойдём на секундочку, - сказал он. Аня догадалась, что Глеб хочет посекретничать о ней. В другой день она и обиделась бы на такое поведение, но не сегодня. Пускай шепчутся, строят догадки, Аня знала главное - всё у неё будет хорошо, она выйдет замуж за Глеба, и вместе они будут счастливы.
Глеб прикрыл за собой дверь в прихожую.
- Вы заметили, что у нее кожа и белки глаз желтоваты? - спросил Глеб.
Астахов мрачно покачал головой. Ничего такого он не заметил.
- Я боюсь, у Ани гепатит. Тут откладывать нельзя, нужно вызывать врача и разбираться, откуда она его подхватила.
- Что это за гепатит? - буркнул Астахов.
- Желтуха, Боткина. Неужели не слышали?
О желтухе он слышал. Отчего-то ученость Глеба вызвала раздражение.
- Я не видел никакой желтизны у неё на лице.
- А вы присмотритесь. В любом случае, падать в обморок для семнадцатилетней девушки ненормально. Нужно обратиться к врачу и чем быстрее, тем лучше.
Астахов немного поразмыслил над словами Глеба и затем кивнул.
- Ты прав, но знаешь, какой пропоица у нас на участке работает?
- Тогда позвоните в район, нагоните страха, пускай пришлют скорую. Лучше перестраховаться.
- Хорошо, пойду звонить. Пока побудь с Аней.
- Куда ушёл папа? - спросила Аня, увидев, что с кухни Глеб вернулся один.
- Вызывать скорую.
Аня улыбнулась, как могут улыбаться только юные девушки.
- Глупенькие, вы так за меня переживаете, но это ни к чему. Всё будет хорошо, я же знаю.
Глеб подошел к краю постели, встал на одно колено, наклонился к ней низко-низко.
- Если с тобой что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу, - произнёс он. - Никогда. Поэтому лучше перестраховаться, чем ждать, когда жареный петух клюнет.
Глеб выглядел таким уязвимым, слабым, расстроенным, что Аня не выдержала, поднялась на локтях и поцеловала любимого в его ярко-красные губы. Он ответил на поцелуй, нежно её обнял. Неизвестно, сколько времени они ласкали друг друга, но у Ани снова закружилась голова, обессиленная, она упала на подушку.
- Хватит, - прошептала она, - я хочу спать.
- Отдыхай, - отозвался Глеб откуда-то издалека, поглаживая её соломенные волосы.
...
Удары колоколов, пламя костра, несколько связанных мужчин валяются на земле, свернувшись калачиком. Ведут женщину, она вырывается, плачет, кричит. С неё сдирают длинную целомудренную юбку, стягивают панталоны и под коленом обнаруживают свернутую влажную тряпицу.
Из толпы выходит мужчина с безумными налитыми кровью глазами.
- Упырица! - восклицает он. - Ведьма!
Пламя костра дыбится, разевает свою красно-оранжевую пасть. То хрустят, прогорая дрова, или изголодавшийся огонь щелкает зубами?
Мужиков подхватывают с земли, все они без портков, а вокруг левого колена у них повязана влажная тряпица. Их тащат к костру. Они слабо дергаются, словно бы утратили надежду. Одного подносят прямо к пламени и бросают. Бешеные крики, он вырывается, падает на землю, но толпа острогами загоняет его обратно в огонь. Крики стихают.
Тоже самое повторяется со вторым, с третьим, четвертым. Доходит очередь и до девицы. Бледная, испуганная она уже не сопротивляется, с трудом крестится и читает слова какой-то молитвы.
- Побойтесь бога, - из толпы вырывается священник. - Нехристи, что же вы творите! Хотите сжечь её, так первым меня в огонь бросайте!
Но беснующаяся толпа не слышит его, цепкие пальцы впиваются в рясу, тащат его куда-то назад, прочь от костра. А палачи дотаскивают женщину и швыряют её прямо в пламя.
Раздирающий душу крик, перекошенные, возбужденные гримасы толпы, разноголосый ропот. Палачи уходят, толпа растекается, костер гаснет, начинается дождь, пепел сгоревших в костре людей медленно оседает на землю. У кострища стоит ребенок - маленький грязный мальчик - и тихонько плачет.
Весницкий с трудом открывает глаза - свет из окна падает прямо ему на лицо и прерывает страшный сон. Широко раззявив рот, Павел Андреевич зевает, смотрит на часы, встает. Он уже несколько дней не выходил из дома, в который раз перечитывал журналы Глеба. Сегодня выйти придётся - продукты закончились.
После разговора с Астаховым старый учитель чувствовал себя разбитым и подавленным. Он сломлен, ему было стыдно показываться людям на глаза, он не мог осмелиться отнести Глебу журналы. Поэтому читал их снова и снова - истории о сожжении упырей в шестидесятых-семидесятых годах девятнадцатого века. Чудовищное явление имело место во время эпидемий тифа или холеры. Не понимая причин происходящего, люди начинали искать виноватых среди своих. И что самое удивительное, успешно находили, после чего сжигали.