Семейный клан Фандотти занял почетные места во главе стола.
Синьора Луиза выглядела расстроенной, ее блеклые, точно вылинявшие на итальянском солнце глаза беспокойно бегали, худые руки, которыми она время от времени поправляла взбитые седые локоны, едва заметно дрожали.
Джина сидела очень прямо, изредка поглядывая на мужа.
Синьор Альберто Бардини отрешенно уставился на многоэтажную вазу с фруктами.
Хорошенькая головка Софи вращалась, будто флюгер на ветру, изучая приглашенных.
Чисто выбритый, припудренный и надушенный так, что дама по соседству два-три раза чихнула, синьор Паоло откровенно зевал.
Как и следовало ожидать, Наталью сослали на «Камчатку». С правой стороны оказался безусый юнец, сын одного из сотрудников синьора Фандотти, слева дама с кислой физиономией и серой бородавкой на декольтированной спине.
Стараясь в точности повторять действия соседки, Наталья взяла салфетку и, не разворачивая полностью, аккуратно поместила ее себе на колени. По мере того как гостей принялись обносить закусками, Наталья продолжала выбранную тактику — правда, пришлось полностью довериться вкусу соседки, чтобы во время еды не ошибиться в выборе нужного ножа или сорта вина, которым принято запивать то или иное блюдо. К счастью, вкус у дамы оказался неплохой, и Наташа так увлеклась едой, что не сразу заметила внезапно наступившую тишину.
— Добрый вечер, леди и джентльмены! Прошу прощения за опоздание. Но в вашу тьмутаракань даже автобусы не ходят! Пришлось добираться на перекладных. Лина, где мне сесть? Я бы хотела поближе к тебе, — раздался хорошо знакомый хрипловатый голос, и Наталья вздрогнула.
Так и есть, Виктория! Собственной персоной! Но в каком виде!
Маленькое черное платье, расшитое стразами, не столько блестело, сколько лоснилось потертыми местами.
«Взяла напрокат», — констатировала Наталья, не в силах отвести от подруги взгляд.
Платье непристойно обтягивало коренастую Викину фигуру, в ушах болтались бриллианты, чересчур большие, чтобы оказаться настоящими. Слой дешевой пудры и кричащая помада, комьями скатавшаяся на губах, делали ее похожей на матрешку (или мартышку?). Зрелище убийственное.
Наталья видела, как Лина инстинктивно втянула голову в плечи, — если бы это было возможно, она провалилась бы сквозь землю, — как вытянулось лицо Массимо Фандотти, каким злорадством загорелись глаза у синьоры Луизы. И Наташе тоже захотелось провалиться или на худой конец подобно страусу закопать голову в песок. На время. Но увы... Провалиться не получилось, а Виктория в своем сногсшибательном прикиде и, похоже, не очень трезвая — вот она.
За столом воцарилось напряженное молчание, благородное собрание пребывало в состоянии легкого шока.
Выручил вовремя подоспевший Марко — он взял гостью под локоток и быстро повел ее в дальний конец зала.
Оцепенение, охватившее почтеннейшую публику при появлении необычной гостьи, прошло, и присутствующие вновь принялись за еду. Время от времени поднимался кто-либо из приближенных и произносил торжественную речь во славу уважаемого юбиляра, затем слуга на подносе преподносил подарок. И чем богаче выглядел гость, тем меньших размеров оказывался подарок.
«Вот скупердяи! — думала Наталья. — Так, видно, люди и богатеют».
Лина, сидевшая рядом с мужем, была бледна как смерть.
«Уже получила, — догадалась Наташа, — как же выйти из положения? Викулю нужно нейтрализовать, пока не поздно, иначе она себя еще покажет. Но как это сделать?» — терзалась Наталья, но ни единой путной мысли в голову не приходило.
И тут в той части стола, где приютили Викторию, началась какая-то непонятная возня.
Наталья поймала умоляющий взгляд Лины и кивнула в сторону музыкантов. Та намек поняла, поднялась с места, подозвала Марко и что-то шепнула ему на ухо. Свет приглушили, и по залу поплыла романтическая мелодия из репертуара Поля Мориа. Люди стали выходить из-за стола, большая часть в курительную, несколько немолодых пар закружились в танце. Официанты заскользили вдоль столов, меняя приборы. Они действовали так слаженно, что Наталья даже залюбовалась, но, спохватившись, встала и направилась к маячившей в полумраке Вике.
— О, привет, милочка! — заикаясь, мяукнула подруга. Она уже порядком набралась, глаза ее бессмысленно блуждали. — Что, мой богемный вид шокировал приличное общество, да? — продолжала Вика, ухмыляясь. — Нечего было меня тащить сюда. Терпеть не могу всех этих зажравшихся господ. Тьфу!
— Тише ты. Линку пожалей.
— С чего это ты к ней подобрела? Позвала нас, чтоб раздавить, как вшей, своим богатством. Ишь, даже подойти боится, подружка. — Вика пьяно рыгнула и покачнулась.
Наталья успела ее подхватить и повела к выходу.
— Куда ты меня тащишь? — трепыхалась осоловелая Виктория.
— Тебе нужно отдохнуть, я тебя уложу. А завтра поболтаем.
— Ты думаешь, я пьяна?! — вскинулась Вика, но, встретившись с хмурым Натальиным взглядом, сдалась: — Да, я пьяна. Но я не виновата. Ух, ненавижу эту жизнь! Ну, почему, почему мы копошимся, как черви в навозе, а эти живут! — Она с ненавистью мотнула головой в сторону танцующих пар.
— Завтра поговорим, — сурово повторила Наталья.
Вездесущий Марко встретил их у лестницы и проводил до комнаты Лины. Открыв дверь, Наталья втолкнула подругу в помещение, уложила в постель, накрыла одеялом и выключила свет, оставив лишь ночник в изголовье.
— Ты в туалет не хочешь? — вспомнила она.
Ответа не последовало. Вика уже спала. Спящая, она выглядела еще более нелепо: клок обесцвеченных волос воинственно торчал на темени, широкая ступня в черном чулке свесилась на пол.
Викуля визгливо всхрапнула и зашлепала губами, Наталья вышла.
Вернувшись в зал, она поискала Лину глазами, но ее нигде не было видно. Мучительно хотелось курить, и Наталья отправилась на поиски курительной. Поплутав некоторое время, она наткнулась на миловидную черноволосую даму с мундштуком в руке, бродившую по дому явно с той же целью. Они не были знакомы, но Наталье как-то доводилось ее видеть, и она знала ее имя — Милена Валито. Осведомившись, где тут позволено курить, Наталья получила ответ:
— В курительной полно народу, слишком шумно. Хотите, выйдем на воздух.
— Пожалуй.
Петрович, неустанно дежуривший возле гардероба, одел их и почтительно придержал дверь, когда они выходили. Непривычная к комфорту, Наталья от души наслаждалась.
На крыльце прогуливались два охранника. Увидев женщин, они тут же спустились вниз и остановились в некотором отдалении.
Справа от входа в дом длинная аллея молоденьких голубых елей терялась в темноте.
— Крошечные какие, — произнесла дама, прикуривая длинную тонкую сигарету и задумчиво глядя на аллею, — лет через десять-пятнадцать здесь будет чудесный парк. Меня зовут Милена, Милена Валито. — Женщина грациозно протянула изящную руку собеседнице.
— Наталья. Наталья Погодина. — Не было никакого смысла говорить, что она знала имя этой дамы.
— Мы не встречались? Это странно. Большая часть присутствующих здесь знает друг друга наизусть, новые лица бросаются в глаза.
Наталья молчала.
— Уверена, что вы приобретение кого-то из присутствующих. Хотите, угадаю чье именно?
— Не трудитесь. Я здесь сама по себе. Школьная подруга Лины.
— Ах, вот как! — В голосе Валито послышалось разочарование. — Послушайте, а та... м-м-м... оригиналка, что появилась позже всех, тоже подруга Лины Фандотти? Или, может быть, ваша?
— Скорее, моя. — Наталью этот откровенный допрос начинал раздражать.
— И кто же она, если не секрет? — с издевкой в голосе продолжала госпожа Валито.
«Конь в пальто», — вертелось у Натальи на языке, но, сдержавшись, она сухо бросила:
— Рада знакомству, благодарю за беседу. Холодно. Я пойду, пожалуй.
— Жаль, — протянула госпожа Валито, проводив нахалку надменным взглядом.