Я устроилась за портьерой у окна в конце коридора, которое выходило в зимний сад, и стала наблюдать. Провидение оказалось на моей стороне: через пару минут я увидела Джину и Луизу, идущих к дому. Я тут же бросилась к двери, бесшумно открыла ее, проскользнула в комнату, махом высыпала содержимое флакона в графин, благо он был наполнен лишь на треть, взболтала его, выбежала обратно и во весь дух понеслась к себе. Вся операция заняла у меня не более двадцати минут, охраннику же я сказала, что не нашла вас, и у него не возникло никаких подозрений. Мой расчет был прост — зная, что матушка Фандотти принимает уйму таблеток, запивая их водой из графина, я ожидала, что она отравится нынешним же вечером. Конечно, я рисковала — воду могла случайно выпить Джина, но все произошло по моему плану, и я решила, что Господь на моей стороне. Я чувствовала себя всемогущей. Мессией, карающим зло. Понимаете? — Наталья выразительно посмотрела на Ольгу, ожидая поддержки.
— Нет. Не понимаю, — искренне ответила детектив. — А ключи от спальни старушки вы отнесли в швейцарскую, когда в доме поднялся переполох по поводу второго убийства и вас с Викой оставили без присмотра?
— Вы очень догадливы, — сказала Наталья и прикурила новую сигарету.
— Ну а Милена Валито поплатилась за связь с Массимо Фандотти, если я правильно понимаю ход ваших мыслей?
— И за это тоже, — сухо заметила Наталья. — Но была и другая причина. Оказалось, что Валито случайно видела, как я входила в комнату Лины и выходила оттуда перед тем, как ее обнаружили мертвой. Почему Валито при допросе не сообщила об этом милиции, я не знаю. Скорее всего, по скудоумию. К тому же у нее назревала ссора с Массимо, которую я наблюдала той ночью из окна, Валито, вероятно, очень нервничала и не сразу сообразила, что мой визит в комнату Лины мог быть небезобидным. Наутро красотка оклемалась и решила проверить свои подозрения — она попыталась шантажировать меня, тварь, но просчиталась. Я ответила ей, что не имею ни малейшего отношения к смерти Лины, а кроме того, знаю о ее весьма близких отношениях с Массимо и пригрозила, что расскажу об этом ее мужу. Валито испугалась, но затаила злобу. Я отдавала себе отчет в том, что молчать она будет лишь до поры до времени. Подвернется удобный момент, и эта стерва выдаст меня с потрохами. Словом, участь ее была решена. В верхнем ящике туалетного столика Лины хранился пистолет, она сама мне его показала, хвасталась, что владеет им не хуже мужика. После ее убийства я прихватила пистолет с собой, так, на всякий случай, и спрятала в зимнем саду, у дальней стены в зарослях фикуса, густо оплетающего стену. Перед отъездом в Москву я спокойно вытащила оружие из тайника и взяла с собой. Меня ведь не подозревали и, следовательно, за мной не следили. Пистолет мне пригодился, когда, я решила убрать Валито.
— Классический пример: она слишком много знала, — печально покачала головой Ольга.
— Я шантажировала ее связью с Массимо, — ровным тоном продолжала Наталья, — поэтому мне не стоило никакого труда назначить ей встречу там, где мне было удобно, под предлогом разговора о высокооплачиваемой работе, на которую я якобы хочу через нее устроиться. Она, дуреха, приехала и получила то, что ей причиталось. Бросив ее в машине, я три километра шла пешком по лесу, только после этого решилась выйти на дорогу, добралась до ближайшей остановки автобуса и спокойно доехала до города. Как я ликовала, когда вы взяли Массимо! Я хохотала, расчувствовалась до того, что пошла в церковь и поставила свечи за упокой убиенной Линки и той гадкой старухи, матери Массимо. Я их не жалела — все получили по заслугам! И Массимо поплатился тоже — его даже не понадобилось убивать. Я расправилась с этой жалкой семейкой, я отомстила им за свою сломанную жизнь, теперь я могла спокойно вздохнуть и жить дальше. Жизнь рисовалась мне в ярких, сверкающих красках, я вновь верила в себя. Если я одна смогла свалить всемогущего колосса, семью Фандотти, то все остальные проблемы казались мне просто смешными. Я могла все! И все бы сошло гладко, если бы не вмешалась Вика. Черт ее дери! — Наталья судорожно затянулась и вдруг закашлялась. — Я не хотела ее убивать, клянусь вам. Я любила ее и изо всех сил пыталась убедить не ходить в милицию, я тянула до последнего, жалела. Никак не могла решиться. Дура, сентиментальная дура! — зло выпалила Наталья, в ее глазах загорелся мрачный огонек ненависти. — Это меня и сгубило! Она умудрилась вспомнить события той ночи и сообщить вам. Она меня не пожалела. Вот, собственно, и все. Что меня ожидает? — деловито поинтересовалась она, расплющив очередной окурок в пепельнице.
— Утешить мне вас нечем. Если адвокату удастся доказать вашу невменяемость, то психиатрическая лечебница — пожизненно. Если нет, то пожизненное тюремное заключение. — Ольга поежилась под тяжелым взглядом Натальи. Ей вдруг стало страшно, только сейчас она до конца осознала, на какую авантюру пустилась, решившись загонять этого монстра в одиночку.
А Наталья не спускала с Ольги странного немигающего взгляда, который теперь сделался жестким и холодным.
Палева всей кожей ощутила опасность. Похоже, Погодина с самого начала сообразила, что Ольга явилась одна и ее россказни о дежурившей внизу милицейской машине — блеф. Живописуя свои преступления, убийца просто красовалась, как актриса на сцене, забавлялась с Ольгой, будто кошка с мышью перед тем, как ее придушить. Теперь ее лицо сделалось страшным, тень безумия мелькнула в глазах, она улыбнулась, и от этой мертвой улыбки у Палевой сжалось сердце.
Она беспомощно озиралась в поисках чего-нибудь тяжелого, чем можно было защититься.
А Наталья медленно встала и, продолжая улыбаться все той же страшной улыбкой, начала приближаться к Ольге. Ее глаза с расширенными черными зрачками неотрывно смотрели на детектива, она словно гипнотизировала жертву, отнимая у последней волю к сопротивлению.
— Ты думала, я поверила в твою болтовню насчет толпы ментов, дурочка? — свистящим шепотом произнесла Наталья. — Ну что ж, зови своих друзей, Дубину свою стоеросовую или кого-нибудь еще. Ты возомнила, что я испугалась тебя? Ничуть. Ты права, надо же было мне перед кем-то исповедаться, жить с таким грузом на душе не очень здорово. Я сделала это, а теперь я раздавлю тебя одним пальцем, поняла?
Ольга все плотнее вжималась в холодную кухонную стену, будто надеялась слиться с ее шероховатой поверхностью. Она лихорадочно шарила рукой по столу, пальцы наткнулись на прохладную гладкую поверхность пепельницы. Ольга вцепилась в нее мертвой хваткой, не в силах отвести глаз от надвигающейся на нее убийцы. Но никак не удавалось отодрать злосчастную пепельницу от поверхности стола — мышцы отказывались повиноваться, Ольгу будто парализовало. Собрав последние силы, она резко выпрямилась и издала высокий гортанный вопль, потом еще и еще.
Наталья от неожиданности отшатнулась.
В ту же секунду раздался резкий звонок в дверь, Погодина замерла. Звонок повторился вновь и превратился в неумолчный трезвон, в дверь забарабанили, за ней слышались приглушенные мужские голоса.
Ольга опомнилась первой:
— Открывайте, Наталья! Это Дубовой с оперативниками. Быстрее, иначе они высадят дверь.
— Не могу, — едва слышно прошелестела Наталья. Она как-то сразу обмякла, будто из нее выпустили воздух, и бессильно опустилась на голый пол. — Открывайте сами.
Дважды повторять ей не пришлось, Ольга вихрем сорвалась с места и кинулась открывать дверь. На пороге и впрямь стоял Дубовой «со товарищи».
— Ты живая, нет?! — рокотал он, вваливаясь в квартиру. — Мы ждали-ждали, потом решили навестить вас, девушки. Мало ли...
Его речь прервал звериный вопль.
Все молча рванулись на кухню. Дверь балкона, распахнутая настежь, зловеще покачивалась на ноябрьском ветру, — в комнате никого не было.
Дубовой бросился на балкон, Ольга выскочила следом. Как по команде, они свесились с изъеденных ржавчиной перил — там, далеко внизу, в чернильной темноте глухого двора, корчилась Наталья. Судя по доносившимся снизу стонам, она была еще жива.