— Он слишком много выпил. Впрочем, когда я вошел в библиотеку, профессор как раз говорил ему об этом.
— Вы можете подтвердить мне цель его визита?
— Я слышал, как он требовал миллион евро в качестве вознаграждения за свои владения. Но это стало уже делом привычным, и ничего нового тут не было. Он часто говорил нам, что у него украли его землю.
— В котором часу это происходило?
— Должно быть, в девять, и через полчаса я проводил Элизабет до двери ее дома. Она была в шоке.
Кюш внимательно слушал Монлора. И опять тому явно было не по себе. Он нервно тер руки о брюки. Чтобы успокоить его, капитан предложил ему сигарету. Аптекарь схватил ее и сделал две затяжки. Полицейский думал про себя, что это был бесспорный образец слабого человека. С женой у него не ладилось, зато с другими он вел себя любезно. В тихом омуте, как говорится, черти водятся. Он дружил со всеми и знал секреты каждого. Вот, по сути, отличный подозреваемый!
Полицейский «пежо-307» скромно остановился за два дома от жилища Анжа Дютура. Ни вращающихся фонарей, ни сигнальных огней. Маджер с Мартеном вышли из машины и осторожно направились к зданию. Это был маленький дом, не очень ухоженный, с невозделанным садом. Красивый дельфиниум в цвету, на северо-восточном углу — клумба аронника. Спереди все еще сопротивлялись запустению несколько кустов шиповника. Они из сил выбивались от обилия своих цветов и плодов, ибо уже не один год их никто не обрезал. Сзади довольно большой участок необработанной земли тянулся до первых деревьев леса.
— Это здесь.
Двое полицейских, миновав аллею, безуспешно звонили в дверь.
— Мартен, обойти вокруг на случай, если он надумает сбежать от нас.
— О'кей! Будь осторожной.
Оба достали оружие. Маджер снова позвонила:
— Полиция! Открывайте, Дютур.
Не получив ответа, она попыталась войти и нажала на ручку двери, которая оказалась незапертой. Надя медленно продвигалась вперед, остерегаясь на каждом шагу. Здесь, внутри, все точно такое же, как снаружи. Не убрано и не проветрено. Бесшумно двигаясь, Надя вошла в маленькую гостиную со старинной мебелью. Все древнее. Анж, верно, оставил себе фамильную мебель. Из глубины коридора послышался какой-то шум. Она снова пошла вперед, затаив дыхание и прижимаясь к стене. Вошла в тесную комнату, где на стене висела литография Тоффоли. Надя снова услышала шум и угадала его происхождение: это скрипела дверь в глубине слева. Осторожно сделав несколько шагов, она прижалась к стене и тихонько повернула ручку двери. С оружием в руках она бросилась на приступ комнаты:
— Полиция! Не двигаться! — И столкнулась нос к носу с лейтенантом Мартеном. — Вот глупый, я могла бы прикончить тебя!
— Сзади было открыто. И я подумал…
— О'кей, забудем. Иди за мной, ты меня прикроешь. Обойдем весь участок.
— У меня такое впечатление, что владелец в данный момент далеко.
В кабинет примаса Аквитании вошел викарий, и лицо архиепископа просияло. Клеман не приходил сюда две недели, ему это показалось вечностью.
Этим утром монсеньор Леру в своей фиолетовой шапочке выглядел похудевшим и усталым. Совершенно очевидно, что его потрясла потеря старинного друга Анисе. Клеман стоя ждал, пока тот закончит телефонный разговор. Прелат обсуждал с прокурором Пуаре последние события. Наконец он положил трубку и посмотрел на своего гостя:
— А-а, Клеман, как я рад вас видеть…
— Спасибо монсеньор.
— Пуаре поведал мне о деталях расследования… Как все драматично… Вам удалось помочь полиции?
— Увы, я помогаю капитану Кюшу, но не в той мере, как хотелось бы. Я уже говорил вам во время нашего последнего телефонного разговора, что у полиции есть несколько версий, но, похоже, ничего определенного. Я, со своей стороны, сообщал все, что мог. Я целиком прочитал переписку, которую отец Анисе вел с руководителями содружества. К несчастью, мне не удалось обнаружить никаких улик.
— Не терзайте себя этим делом, нам все равно не вернуть Анисе. Господь Бог осудит несчастного, совершившего это постыдное деяние. По мнению многих, Сент-Эмильон охватило сейчас безумие, и я не хочу, чтобы вы и дальше оставались там на своем посту.
— Благодарю вас за сочувствие, монсеньор.
— Мне доставляет удовольствие видеть вас в отличной форме.
— Я тоже нахожу, что вы хорошо выглядите…
— Вы льстец, Клеман. Однако взгляните на всю эту почту, на перегруженное епископское расписание. Я слишком долго обходился без вас.
— Понимаю, монсеньор.
Архиепископ встал и, заложив руки за спину, начал ходить по комнате. Это вошло у него в привычку, если он готовился сообщить о каком-нибудь своем решении.