Войдя в дверь, Зверев тут же ослабил галстуку и поморщился, так как в комнате было душно и стоял довольно неприятный запах. Здесь пахло вяленой рыбой, копчёной колбасой и прогорклым салом; стоявшие у задней стены стеллажи были доверху забиты фанерными ящиками и бандеролями, исписанными химическим карандашом и запечатанными сургучными печатями. Вдоль правой сены прямо на полу лежали стопки газет, журналов и разномастных пакетов и свёртков. Несколько облачённых в синие халаты и белые косынки женщин сосредоточенно сортировали отправления и от этого не сразу обратили внимания на незваного гостя.
— Могу я увидеть Олесю Купревич? — вежливо поинтересовался Зверев у ближайшей женщины, очкастой толстушки лет сорока пяти.
— Олеська! Тут к тебе ещё один кавалер заявился! — крикнула женщина, не отрываясь от работы.
Когда Зверев увидел ту, которую искал, он невольно поправил галстук.
Несмотря на то, что на девушке была надета синяя униформа и стягивающая волосы косынка, Олеся произвела на Зверева определённое впечатление. Высокая, статная, с правильными чертами лица глаза — теперь Звереву стало понятно, отчего Мишка Шаман так сильно убивался, рассуждая о том, будут ли его ждать его из тюрьмы в случае отсидки. Отойдя от весов, на которые она только что поставила ящик, Олеся подошла к Звереву.
— Здравствуйте! Я из милиции, — Павел Васильевич показал удостоверение, девушка на него даже не посмотрела.
— Я так понимаю, вы пришли насчёт Миши, — сказала Купревич. — Здесь не самое лучшее место для беседы, пойдёмте.
Олеся поманила Зверева за собой. Одна из женщин, маркировавшая конверты, — кудрявая толстушка средних лет и с выкрашенной басмой волосами — строго прикрикнула:
— Леська, не особо там любезничай! Видишь, сколько работы?
— Я быстро! — крикнула Купревич.
После этого они вышли из сортировочной, прошли через два коридора и, минуя запасный выход, оказались в во внутреннем дворике.
— Слышали, что она сказала? — девушка развела руками. — Работы действительно много, так что уж извините.
— Я понимаю! Итак, давайте сразу к делу! Скажите, в каких отношениях вы состоите с задержанным Ярушкиным?
— В нормальных! — в голосе девушки послышались гневные нотки. — Мы просто друзья.
— И всё?..
— Для меня, да!
— А для Михаила?..
— Я думаю это вам лучше спросить у него самого!
Зверев достал из кармана пачку.
— Вы не против, если я закурю?
— Вообще-то здесь курение не поощряют! Из-за соображений пожарной безопасности. Тут у нас повсюду бумага, знаете ли храниться…
— Ваши грузчики, видимо, об этом не знают! — заявил Зверев.
Олеся впервые за всё это время улыбнулась.
— Вы правы! И не только грузчики!
— Вас угостить? — Павел Васильевич протянул девушке пачку, та замахала руками.
— Нет-нет… что вы?
Зверев закурил.
— Итак! Если я вас правильно понял, Михаил Ярушкин к вам не равнодушен! Вы же, считаете его просто другом, но при этом всё же принимаете его ухаживания. Это не потому ли, что вы считаете себя ему обязанной?
Олеся вздрогнула, её глаза сузились, а щёки начали краснеть.
— Шаман вам всё рассказал?
— Что рассказал?
— Про то, как мы с ним познакомились?
— Ничего он мне не рассказывал! Просто догадаться об этом несложно! У него же как у ребёнка всё на лице написано! — Зверев отвернулся и выпустил дым. Олеся задержала дыхание и быстро заговорила…
примерно за год лет до описываемых событий…
В тот день она работала на приёмке и задержалась дольше обычного. На остановке Олеся простояла не меньше сорока минут, и когда долгожданный автобус наконец-то явился, девушка села на заднее сиденье к окну, благо что народу было немного.
В автобусе пахло гарью, пассажиры возмущались и требовали открыть окна. Когда автобус проехал ровно три остановки Олесю, равно как и всех её попутчиков, ждала очередная неприятность — как только они проехали ипподром, автобус вдруг задымился и встал. Водитель, пожилой усатый мужик в серой кепке и клетчатой рубахе с закатанными рукавами, выругался так, что его услышали все, кто находился в салоне. После этого водила вышел, поднял капот и, порывшись в двигателе, вернулся в своё кресло и заявил, что автобус дальше не идёт. Пассажиры ещё больше завозмущались, требовали вернуть деньги, но спустя пять-шесть минут всё же организованно покинули салон и вернулись на остановку пешком. Олеся вышла из автобуса одной из первых и посмотрела на часы.