По ту сторону бассейна моя вчерашняя знакомая, биржевой маклер Кэтрин, листает «Файнэншл тайме». Со стороны процедурных появляется Марта, окликает ее:
— Мисс Кэдуэлл, G-5!
Я взглянула на часы. Двадцать пять третьего. Счастливая эта Кэтрин. Лишних пять минут проведет под губками. Я ей почти завидовала.
Свернув газету, та прошла к ожидавшей ее Марте. Они свернули в коридор, и тут массажистка, слегка коснувшись плеча Кэтрин, что-то ей сказала. Кэтрин рассмеялась, и обе скрылись. Я уже представила себе очередную благодарственную открытку на стенке. Интересно, цветы ей при этом подносят? Наполовину погрузившись в бассейн, директорша музея игриво наслаждалась временной потерей веса, в то время как ванна джакузи заполнялась другими телами. Снаружи, надо полагать, жизнь шла своим чередом. Но если проторчать тут подольше, вполне простительно о ней позабыть.
Восковые полоски вполне вернули меня к действительности. Бедные мои ноженьки! Никогда еще за день им не выпадало столько внимания. Началось с удовольствия, кончилось мукой. Хотя, по правде говоря, было весьма нелегко определить, что невыносимей — само вощение или разговор.
Девятнадцатилетняя Джули, вчерашняя обитательница саутгемптонских окраин, оказалась ярой энтузиасткой своего ремесла. Она без умолку превозносила «Замок Дин» как святейший храм красоты и самосовершенствования, видя себя в нем не иначе как пламенной весталкой. Попутно и агентом по сбыту. К тому времени, как с одной ногой было покончено, она подробно описала мне три различных косметических средства, предупреждающих рост волос, и рекомендовала крем для лица, особенно полезный для увядающей, стало быть, моей кожи. Либо эта Джули законченная актриса, либо я немедленно вычеркиваю ее из списка подозреваемых.
В попытке унять ее красноречие я прикинулась, будто с интересом оглядываю стены. Они были увешаны прелюбопытными плакатами, рекламировавшими новейшие чудодейственные средства, рассчитанные на обуздание природы и приостановку бега времени. Мне пришла на ум дама из Оксфорда с ее морщинами. Здесь ничего утешительного для нее я не обнаружила, хотя у юной девицы на одной картинке, как утверждалось, ликвидировались-таки мешки под глазами.
Оказалось, что в возрасте от сорока до пятидесяти вполне можно радикально омолодиться с помощью пилинга лица и подкожных впрыскиваний коллагена. Коллаген! Одно время я почему-то считала, что так теперь называют высшую школу консерваторов. Впрочем, эпизодического заглядывания в женские журналы мне хватило, чтобы уяснить: коллаген — это когда губы Барбары Херши вдруг трансформируются в губы Мика Джаггера. Дамочка на фото передо мной не только накачала губки, но еще и глазки подправила. Ни одной мимической морщинки в уголках. Это было так странно, так дико, что я не удержалась и задала Джули вопрос. В конце концов, наша профессия держится на любопытстве.
— Неужели это настоящие снимки?
— Ну, конечно, настоящие! — сказала Джули, с силой рванув полоску с моей правой лодыжки; очень возможно, что вместе с кожей. — Что, больно? Простите! Знаете, вам все-таки почаще надо это делать. Слишком волосы отросли, трудно сходят. Так вот, я своими глазами видела тех, кто ввел себе коллагеновый имплантат. Результат просто потрясающий.
— В каком возрасте это надо делать?
— Ой, да в любом! Кожа начинает терять эластичность уже лет в двадцать пять. Как сделаете, так сразу почувствуете разницу, но вам, пожалуй, еще пару лет можно подождать.
Что ж, это радует.
— И все-таки, мне бы вы что посоветовали? — спросила я как бы в шутку. Не учла, с кем имею дело.
— Ну, например, мы делаем коллагеновые маски на лицо. Просто чудо! Оно как будто подкачивается. Очень благотворно действует чистка скрабом.
Батюшки, с крабом! Крабовой клешней по коже?
— Это что такое?
— Вроде химической протравки. Снимает верхний слой эпителия.
— Не пользовались ли этой штукой во время войны в Заливе?
— Где?
— Да я пошутила. А еще что?
На мгновение Джули умолкла, явно смутившись. Вот он и ответ на мой вопрос. Не могу сказать, что комплексую, просто за последний год так пригляделась к отметине на своем отражении в зеркале, что иногда хочется узнать, заметна ли она другим. Чтоб приободрить Джули, я ей подмигнула.
— Ну-у… можно, скажем, попытаться поколдовать с этим… с вашим… рубцом.
— Вы думаете?
— Конечно! Сейчас такие чудеса делают. Могу порекомендовать одну клинику, если решите.
— Возможно. Спасибо, в случае чего, я с вами свяжусь.
Джули снова запнулась, будто хотела что-то сказать, но раздумала. Я тоже решила промолчать. И вовремя, потому что через пару минут она принялась обрабатывать мне границу бикини. От сильной боли ногти у меня невольно впились в ладони. Почище камеры пыток!
От Джули я перешла в более щадящие руки Лолы, и, на беглый взгляд, которым я успела окинуть Лолу, прежде чем та залепила мне веки белком, именно она чрезвычайно нуждалась в собственных услугах: подбородок маленькой толстушки был сплошь в воспаленных угрях. Но пальцы у нее оказались довольно ловкие, они приятно разгладили мне лоб и виски, быстренько — плям-плям-плям — наложили маску, после чего я была оставлена в одиночестве, чтоб та затвердела. Минут через десять яичный белок сковал веки крепче цемента. Чувствуя, что кожу растянуло гораздо круче, чем предусмотрено Господом Богом, я на мгновение слегка запаниковала: вдруг Лола и есть вредительница? Но она вернулась и сотворила со мной что-то невероятно приятное при помощи теплой фланели и, как она выразилась, «ампулки с гидроактивным увлажнителем». В порыве благодарности я позабыла выпытать, чем она дышит.
Через полчаса, точно по графику, я вышла из отделения красоты с ногами и бедрами цветом чуть светлее вареного омара и с чистейшими порами, каких у меня отродясь не бывало. В регистратуре я подписала счет на сорок восемь фунтов стерлингов. И это без учета рекомендованных кремов, что, будь на то моя воля, составило бы еще полсотни фунтов. В любом другом месте уже бы возникли скандалы и вопли: «Грабеж!» Но, уверяю вас, когда речь заходит о красоте, с мозгами творится что-то непонятное.
Процедурные принимали своих последних вечерних клиенток. Я бегло все осмотрела, после чего отправилась к себе полюбоваться, способна ли еще себя узнать, а также письменно подвести итоги дня.
Зеркало мгновенно засвидетельствовало, что деньги потрачены впустую; спасибо хоть почта пришла. Под дверь был подсунут конверт, в котором я обнаружила список клиенток, запрошенный мною у миссис Уэверли. Перечень был тривиален, если не считать помеченной звездочкой клиентки, оказавшейся заместительницей министра, и тут же приписки миссис Уэверли с убедительной просьбой соблюдать в этой связи конфиденциальность. Однако означенная клиентка имеет слишком много возможностей пакостить целому государству, чтобы размениваться на оздоровительный центр, прочие же в списке еще недостаточно долго здесь проторчали, чтобы заподозрить их во вредоносной деятельности. Раздосадованная, я вернулась к изучению бумаг персонала.
Теперь можно было бы с большей или меньшей уверенностью вычеркнуть из списка шесть имен, хотя двоих — Лолу, делавшую мне маску, и Джули, мою новоиспеченную косметичку, — я уже и так переложила в низ пачки, поскольку обе в ключевые моменты не работали. Состоявшая при источнике наслаждения G-5 Марта оставалась под знаком вопроса. Внимательней просмотрев ее дело, я обнаружила, что девочка эта родом из Бромли, что в шестнадцать лет она бросила учиться, потом вернулась в колледж и, подрабатывая в баре местной дискотеки, сдала экзамены на аттестат зрелости и получила диплом косметолога. С момента появления в «Замке Дин» отличалась безупречным поведением, даже удостоилась благодарности, вписанной рукой самой миссис Марчант, за обхождение с клиентками.