Для того, чтоб прислушиваться к тому, что говорит Женщина, мало её вожделеть. Это вожделение обязательно должно быть скрыто инцестуального характера, то есть оно должно быть, с одной стороны, острым и ярким, но с другой – сам факт наличия у субъекта подобного вожделения, по мере обнаружения такового в себе, должен медленно, но верно, изо дня в день подсознательно как бы выталкивать его из болота общепринятого в целом. То есть, попросту говоря, Девочка должна быть старше J. Это жёстко. Это опыт. Как чужой, так и свой J.
Что чувствовал к Ларисе я? Чувствовал ли что-то вообще? Увлёкся ли ею как женщиной? Да, конечно, чувствовал. Да, конечно, увлёкся. Увлёкся ли я ею более, чем другими «сотрудницами» затеянного мной предприятия? Пожалуй, можно сказать так: я любил её ровно настолько больше, насколько лучше, тоньше и больше других она во всём этом участвовала.
Безусловно. Скрывать не буду. Самые нежные и искренние чувства, конечно же, не без сексуальной окрашенности я испытывал ко всем участницам «Я». Это безусловно была Любовь. Любовь совершенно для меня новая и небывалая. Это не было каким-то выделенным чувством к Ларисе или к Еве, к Оксане или к Насте, к Анне или к Свете – это было действительно глубоким и нежным чувством к Девочке Вообще с доминантой, пожалуй, всё-таки именно отцовского начала в отношениях к каждой из них – разумеется, независимо от их возраста, ибо цифровой возраст – всегда фикция для непосвящённых в её истинные глубины (смайлик дразнит язычком вход во влагалище Матери Мира, как будто не решаясь войти J).
Короче говоря, если уж и затрагивать моральный, с точки зрения обывателя и рядом никогда не стоявшего с теми проблемами, что встали в ту зиму передо мной, аспект, то я могу именно что коротко сказать следующее: я любил этих Д е вочек; мне были небезразличны их Судьбы; все сомнения были оставлены в прошлом, и я был абс о лютно уверен, что мне дано право быть уверенным в том, что сам факт возникновения наших отношений говорит о том, что Бог-Отец всё-таки дал мне право вести этих людей туда, куда он же мне их вести и велел; уверен же я в этом был потому, что всё это постоянно подтвержд а лось фактами; я не врал Девочкам; я не говорил им одного вместо другого; е с ли они мне задавали вопросы, я отвечал на них с той искренностью, с какой говорю сам с собой и отвечал бы на Страшном Суде; да, в крайнем случае (подчёркиваю, что именно в крайнем!) я допускал для себя возможность ед и ничного се к суального контакта с каждой из них, наряду с другими, но только один раз и только по Её инициативе; если брать экзотерику, я с самого начала не скр ы вал ни от кого из них, что женат; и не скрывал также, что цель нашей пер е писки вовсе не в установлении именно сексуального контакта .
Однако, конечно, к этому времени я уже знал, что более верного пути к Нижнему Сердцу Женщины нет. Да, с одной стороны, именно к их Нижним Сердцам я и осознанно шёл, но удовлетворять «слишком человеческие», то есть слишком женские, амбиции этих самых их Нижних Сердец, я не собирался совершенно. Я шёл к их Нижнему Сердцу лишь потому, что шёл на самом деле к их Верхнему Сердцу, то есть к самому Сердцу Мира, но, к большому моему сожалению, путь к Сердцу Женщины лежит всё-таки – повторяю, к большому моему сожалению – всё же через Пизду. А вовсе не наоборот, как могут по неопытности полагать менее искушённые пользователи, слишком, возможно, доверчиво относящиеся к совершенно осознанным пропагандистским манёврам собственных матерей. Да и вообще, Женское Сердце – это Пиздец. Язык сам за себя всё сказал J.
Таким образом, зима 2002-2003 гг. стала, с одной стороны, четвёртым, но, по сути дела, первым периодом, когда мне всё было можно. Доказывалось это тем, что у меня, в общем-то, всё получалось. А получалось у меня всё, соответственно, потому, что мне всё было можно.
Мы были едины тогда как с Отцом, так и со всеми моими Девочками (когда было мне ещё лет пять-семь, у меня внутри была удивительная параллельная страна, где мне тоже всё было можно, и в этой стране был только я и целая армия (да, именно армия!) потрясших моё воображение кино- и литературных героинь от Гули Королёвой до Снегурочки J), включая, разумеется, Да. Как она относилась ко всему этому? Как ко всему этому относился я сам? Да, как ко всему этому относился я сам? Я отвечу. Хорошо, я отвечу вам.
…Я был всего лишь… самим собой, то есть тем, кем в принципе удаётся стать в этой жизни не всем. А послание же Христа к Ангелу Сардийской Церкви, явленное миру Иоанном Богословом в его «Откровении», я безусловно относил и отношу к себе лично. Так, как будто это было сказано лично мне, с глаза на глаз, как на самом деле это и было:
«…так говорит имеющий семь духов Божиих и семь звёзд: знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мёртв.
Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти; ибо Я не нахожу, чт о бы дела твои были совершенны перед Богом Моим.
Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на теб я , как тать, и ты не у з наешь, в который час найду на тебя» .
IX.
Дело шло уже к две тысячи третьей весне, если, конечно, по нашей общечеловеческой слабости, всерьёз относиться к общеродительской телеге о том, что когда-то якобы было время, когда нас ещё не было, а они, мол, уже были – щазз, как же! Хуй на рыло вам, матушка с батюшкой!
Лариса переписывалась со всякими молодыми людьми, преимущественно из Израиля (смайлик с извиняющейся улыбкой теребит гвоздик, коим к его голове прибита ермолка), материалы каковой переписки методично пересылала мне (в ходе этих эпистолярных бесед они говорили и обо мне, и я, предстающий там в виде далёкого и недоступного харизматического лидера в возрасте примерно эдак Христа, не мог про себя не отметить, что в силу этого обстоятельства – невероятно, но факт – всё идёт, как по маслу), я писал себе свои грёбаные вопросы для «Слабого звена», телепередачи союзного значения, Да постоянно пила своё любимое тогда красное вино и пребывала в депрессии из-за того, что уже больше года не могла найти работу, которую потеряла в первый же месяц нашего официального брака – как обычно, как нам обоим с ней это свойственно – по независящим от себя лично причинам (просто газета «Россия», в коей она тогда служила корреспондентом, стоило нам пожениться, взяла и приказала долго жить J).
В принципе, особенно Да работу и не искала. Её, в общем, вполне устраивала тогда её жизнь. Они пила красное вино. Если она выпивала литр, то это было для нас ещё как-то нормально, но если полтора или два, то тогда сразу обнаруживалась у неё куча претензий ко мне лично, да и к жизни вообще. Почти все наши вечера неизменно кончались её истериками, после которых она часто ходила сначала блевать, а потом я помогал ей ложиться спать. К сожалению, это действительно так и было тогда.
Весь ужас состоял в том, что штатная работа в «Слабом звене» не предусматривала ежедневного хождения в офис. Спрашивали с меня жёстко и звонили постоянно, но сам факт того, что работаю я дома и отсылаю вопросы по электронной почте, всех более чем устраивал, ибо офис программы «Слабое звено» представлял из себя весьма скромную комнатку внутри железного ангара под названием «корпорация “Теледом”», которую они к тому же делили с редакцией программы «Кто хочет стать миллионером?», и наша главная, Благоверова, сидела практически лицом к лицу с аналогичною дамой из «Миллионера» чуть ли не за одним столом, каковую картину имел счастье я наблюдать всякий раз, когда раз в месяц приезжал за зарплатой J.