- Прошу, моя королева, ваш выход! – я открыл дверцу, протянул руку.
- Держи ребёнка, болтун! Папаша - король! Я сама вылезу из этой консервной банки. Прости меня, «Горбунок», но «Запорожец» - есть «Запорожец», как тебя ни называй, – Лора с кряхтеньем вылезла из машины.
- Ну, тогда ты не королева. Скорее - лягушонка из коробчонка, - я не остался в долгу. Баловаться, так баловаться. Мы рассмеялись.
Едва мы зашли в квартиру, проснулась Ншан. Лора положила конверт с ребёнком на нашу кровать. Раскрыла его. Обнажила девочку. Одна распашонка осталась на ней. Я вышел из ванной. Руки чистые. Снял рубашку. Наклонился над ребёнком и стал её рассматривать. Смуглая. Круглолицая. Бровастая. Черноволосая.
- На тебя похожа, – Лора переодевалась у шкафа. Следила за мной. – Где мой халат, папка?
- Я его с полки убрал. Смотри на плечиках в шкафу. - Серьёзно, на меня похожа?
Ншан двигала крохотными ручками. К себе и в стороны. Пальчики в кулачках. Она смешно пыталась дрыгать ножками. То одной. То другой. Иногда ей удавалось дрыгнуть двумя. Одновременно. Я никогда не видел такого маленького существа так близко. Ей шесть дней от роду. И это мой ребёнок. Плоть от плоти. Кровь от крови. Ну да. Тоже - вторая группа. Положительная. Я взял её за ручку. Ншан разжала кулачок. Какие пальчики! Малюсенькие! Как у куколки. Совершенно игрушечные! Она крепко ухватила мой указательный палец.
- Как цепко держит, а! – удивился я. – Лора! Не верится. Наш ребёнок. Собственный. Осознать не могу.
Лора подошла. Встала рядом. В своём халатике. Он меня всегда, почему-то, возбуждал. Этот халат. Может быть, потому что он особенным образом подчёркивал стройность Лоры. Может быть, он был чересчур лёгкий и с широкими прорезями между пуговиц. Через которые меня манила, тут и там, нежная кожа Лоры. Не знаю. Этому халату лет и лет… . А эффект тот же. Есть другие халаты. Но этот самый лёгкий. Самый прохладный. На меня самый действующий. И Лора знает об этом. Зачем же она его одела?
- Нет папка, даже не думай, – жена поймала мой взгляд. Неужели я настолько предсказуем?
– Нельзя, никак нельзя. Терпи, казак. Халат я одела, потому что жарко мне. Знакомься лучше с ребёнком своим, – Лора словно читала мои мысли. Вот что значит двадцать лет вместе. Неразлучно. Она знает меня, как облупленного. Я абсолютно гол перед ней. А она остаётся загадкой для меня. В некотором роде. По-прежнему. Может, оттого и любовь моя к ней не угасает? Кто знает.
Я взялся за пяточки Ншан. Не просто пяточки – произведение! Это же надо, насколько всё продуманно в природе! Такое чудо соорудить! Эти пяточки! Эти ручки! Эта улыбка! Ншан чему-то улыбалась.
- Ангелам улыбается, – Лора проговорила задумчиво. – Так принято считать. Ребёнок в первые дни жизни ещё видит своих ангелов-хранителей. Ну, ты доволен, папка?
- Я счастлив, Лора! Я отец! Я муж. У меня огромный смысл в этой жизни. Великий смысл! – Я наклонился ближе к ребёнку, желая поцеловать его. Пяточки я, по-прежнему, осторожно держал в ладонях. Ножки ребёнка приподнялись, и в тот же момент мою грудь обдало жёлтым фонтанчиком. И ещё раз, пока я соображал, что, собственно, произошло. Лора громко захохотала. Хлопнула в ладоши.
- С боевым крещением тебя, папка. Ребёнок тебя пометил, значит признал. На тебе теперь особая метка. Носи с гордостью.
- Ах, вот она какая – «детская неожиданность»! Ну, спасибо, дочь.
Дочь довольно улыбалась. Ещё и пукнула мне под нос.
- Ну конечно, ослобонилась. Довольная, как бегемот в воде. Пошёл я мыться.
- Гордись, папка. Дочь тебя признала. Вот вы и познакомились. Да, моя маленькая.
Лора занялась ребёнком. Я ушёл в ванную. Отмывать свою волосатую грудь.
Через пять минут я вернулся в комнату. Тишина. Лора кормила Нашу.
- Мы кушаем, – прошептала жена. Что может быть прекрасней кормящей матери? Я тихонько подсел сбоку. Обнял Лору за талию. Поцеловал в голову ребёнка. Поцеловал в лоб жену. Он показался мне тёплым. Я поцеловал плечо Лоры.