Вдруг в дверь позвонили. Тихий, короткий сигнал. Музыкальный. Кто бы это мог быть, в такую рань?! Я никого не ждал. Может, кто-то из моих ребят по работе? Мало ли, что там у них могло стрястись вчера вечером, скажем. А сегодня с утра, пораньше, Серёжа или Юра решили заехать, чтобы застать меня наверняка. С уверенностью, что так оно и есть, я открыл входную дверь. На пороге стояла женщина-почтальон.
- Стадионный проезд, восемь дробь три? – последовал короткий вопрос.
- Да! – ответил я.
- Квартира одиннадцать?- лаконично.
- Так точно, – в тон ответил.
- Гражданин Амбарцумян, эээ, Авет? – она прочитала с листа.
- Он самый, – признался я.
- Вам телеграмма срочная, – она протянула мне бланк.
- Зайдите, пожалуйста, – я пригласил почтальона. Прикрыл за ней дверь. Забрал протянутую телеграмму. Листок бумаги, свёрнутый вдвое.
- Вот здесь распишитесь на бланке, – женщина подставила мне квитанцию.
- Сейчас, секундочку, – я взял ручку с тумбочки. Черканул свою роспись в указанном месте. – Подождите, – сделал жест рукой.
Я зашёл в комнату. В хрустальной пепельнице, за её ненадобностью по прямому назначению, у меня всегда лежала мелочь. Мелкие металлические монеты разных достоинств. Я сгрёб в ладонь не считая. Вернулся к почтальону.
- Возьмите, пожалуйста, и спасибо вам! – предложил я работнице. Она без лишней скромности подставила свою сумку. Мелочь ушла в глубокий кармашек.
– Спасибо, ещё раз, – я открыл дверь.
- И вам спасибо! Хорошего дня! – она вышла из квартиры. Я закрыл дверь. Развернул бланк:
«прилетаем 28 числа зпт вечером тчк можешь не встречать тчк отец тчк»
Отлично! Хорошая весточка с утра. У отца был ключ от нашей квартиры. С некоторых пор. Несколько лет назад он прилетел в гости без предупреждения и провёл на лавочке перед домом полдня в ожидании нас. Тогда-то я и сделал для него запасной ключ. Теперь они с матерью могли в любое время сами попасть в квартиру. Вечером. Они прилетят вечером. Когда? Во сколько? Как плохо жить без домашнего телефона! Один бы звонок в справочную - и всё стало бы известно.
Я заглянул в спальню. Наша спала. Чему-то улыбался ребёнок. Надо же, в таком возрасте, а уже сны видит! И что ей может сниться? Чистый лист ведь! Ещё ничего в жизни не произошло. Никаких событий! Или я чего-то не знаю? Не понимаю. Скорее всего.
Я вернулся на кухню, к раскрытому блокноту. Подумал немного. Стал записывать. К двенадцати надо быть в роддоме. Кормить девочку донорским молоком. Человеческим. Нормальным. Разговор с Николаем Борисовичем, заведующим отделом реанимации. Я уже догадывался, о чём он будет говорить со мной. Просить денег. Это и понятно. Бесплатно никто не станет лечить и ухаживать за пациентом. К тому же – за больной в таком сложном состоянии. Да, лечение будет недёшевым. Ладно, этот вопрос мы обсудим. Надо будет взять с собой немного денег. Не забыть. Дальше. На объекты заезжать я не стану. Там всё более или менее налажено. Справятся хлопцы. Значит, заеду в аэропорт из больницы, возвращаясь домой. Почти - по пути. Искать где-то телефон и названивать? Сначала в городскую справочную, чтобы узнать номер. Затем в справочную аэропорта? Дозвониться в справочную? Нет и нет. Дохлый номер. Проще и надёжней будет заехать на Южный вокзал. Железнодорожный. Там должно быть расписание полётов. Но это – ехать в другую сторону. Через центр города. Нет, мне всё-таки проще заскочить на аэровокзал. Узнаю там расписание прилётов наверняка. Спрошу у диспетчера, в конце концов. Это будет стопроцентная и достоверная информация. И тогда уже я точно сорентируюсь на вечер. Во сколько ехать встречать стариков, а когда навестить Лору в реанимации. Как и договаривались с Надеждой. На вечер. После девятнадцати ноль-ноль. Родителей я решил встретить обязательно. Временем для этого располагал. Если самолёт прилетит рано, до семи вечера – оставлю им ребёнка. Сам поеду к Лоре. Если прилёт поздний, или рейс задержится, всяко может быть, тогда – сначала к жене, а после – в аэропорт вместе с Ншан. Вот и всё. Если что, возможны манёвры. Ну, вроде как, разобрался.