Неужели Коля?
Неужели малоденежье настолько задавило парня, что мафия купила его с потрохами?
Неужели он смог пойти против отца?
Неужели Сергей это ЗАСЛУЖИЛ?!!
Когда «Ил» подлетал к Москве, Сергей снова услышал в своей голове свист – предвестник головной боли. Он так и не смог заснуть в кресле за все тринадцать часов. Сергей понимал, что его биологические часы разрегулировались и на ближайшие несколько суток плохое самочувствие гарантировано.
Самолет снижался – свист в голове нарастал. Самолет сел – свист не утих. Пока Сергей проходил паспортный контроль и таможню, свист держался на одной ноте, но едва Сергей сел в поджидавшую его машину, нота взмыла вверх и стала такой громкой, что он начал посматривать на Петю – не слышит ли тот свиста.
Разумеется, Петя не слышал. Он расспрашивал Сергея о поездке, а тот отвечал невпопад и слушал звук в своей голове. Ему было страшно. Ему казалось, что еще чуть-чуть, и у него что-нибудь обязательно порвется в мозгу.
Дома, выдерживая радостный натиск жены и детей, обедая, рассказывая милую ерунду о далекой Калифорнии, он еле дождался того мгновения, когда уже можно было сесть к компьютеру, не вызвав обиды у семьи.
Сергей включил машину и запустил программу электронной почты.
Во время его отсутствия пришло несколько писем, и одно – действительно от Колмана. Тайлер сдержал и это обещание.
Вот примерное содержание его электронного письма:
Уважаемый господин Андреенко!
Я очень сожалею, что дал себя втянуть в историю с вашими пленками. Я полагал, что немного знаю Россию, но действительность опрокинула мои представления. Я никогда не думал, что зависимость от русской мафии может быть столь суровой.
Вскоре после того, как вы оставили у меня эти злополучные пленки, мне позвонил неизвестный и порекомендовал, чтобы я их уничтожил. Я, естественно, отказался. Неизвестный пообещал, что я об этом пожалею.
Может быть, моя главная ошибка заключалась в том, что я не сообщил вам сразу же об этом звонке и не вернул пленки.
Жалеть я начал очень быстро. Первой подверглась нападению моя машина – ее варварски изуродовали. На следующий день в моей квартире произошел пожар. Заметьте, это квартира дипломатического корпуса, и туда забраться очень нелегко. Пожар удалось погасить, но много ценных вещей погибло. Как вы знаете, я весьма молод и семьей еще не обзавелся, так что у меня нет ни жены, ни детей, на которых преступники могли бы оказать давление. Неизвестный позвонил еще раз и уже приказал, чтобы я уничтожил пленки. Мне было сказано, что демонстрация силы и возможностей тех людей, которых представляет этот неизвестный, уже состоялась, и на очереди – мои родители в Сосалито, жизни которых грозит серьезная опасность, об этом позаботятся партнеры в Калифорнии. Были выдвинуты следующие требования: 1) уничтожить пленки; 2) не сообщать вам ничего и не искать с вами контакта; 3) не пытаться обращаться к властям или использовать дипломатические каналы; 4) исчезнуть из Москвы на некоторое время.
Сознаюсь: я испугался. Да, я, американский дипломат, испытал настоящий страх. Я солгал начальству, что моя мать находится при смерти, добился согласия на внеочередной отпуск и срочно вылетел в Сан-Франциско. Мне все время казалось, что если я не доберусь до родителей, с ними обязательно что-нибудь случится. Таким образом, я взял на душу сразу два греха: придумал матери несуществующую смертельную болезнь и обманул начальство. Бог мне этого не простит. Уничтожение пленок я не считаю за грех: это, скорее, искупление греха - для меня и кара – для вас, за то, что вы необдуманно втянули меня в игру, для которой более точного названия, чем «русская рулетка», я подобрать не могу.
Я не знаю, зачем вам понадобился именно я. Мне неведомо, какую роль вы сами исполняете во всей этой истории, – возможно, вы жертва, так же как и я, но, возможно, вы часть какого-то дьявольского представления, режиссеры и зрители которого не вполне понятны и вам самому. Я не знаю, зачем вам вообще понадобилось создавать эту зловещую «Черную книгу». В Америке множество состояний было сделано мафиозными, мошенническими или кровавыми методами, и, может быть, мудрость в том, чтобы не смотреть в прошлое обвинительными глазами. Думаю, если бы у нас в Америке кто-нибудь попытался сделать такую же книгу, с ним обошлись бы не менее жестко, чем с вами. И уж, во всяком случае, этот «кто-нибудь» вряд ли стал бы вовлекать в свою деятельность сотрудника российского посольства.