Я очень надеюсь, что наша встреча в «Чарт-хаузе» будет последней. Единственное, что могу вам сказать по существу телефонных звонков, которыми меня «обрабатывали» в Москве, – это то, что звонивший был весьма молодым человеком. Судя по голосу, это юноша, которому не исполнилось еще и двадцати лет. Я и раньше слышал, что российская мафия, в отличие от американской, очень молода. Кстати, этот тинейджер говорил с характерным придыханием, слегка растягивая гласные звуки; тембр голоса – тенор в нижнем регистре. Не знаю, нужна вам эта информация или нет.
Мне очень хотелось бы верить, что с уничтожением пленок вся история закончилась. Однако ваше появление в Калифорнии меня очень насторожило. Боюсь, что какое-нибудь неприятное продолжение еще последует.
Да поможет вам Бог!
Тайлер Колман
Читая это послание, Сергей испытал просто хинную горечь. Особенно его поразили три обстоятельства: то, что Тайлер увидел дурное предзнаменование в появлении Сергея в Калифорнии; то, что предчувствие не обмануло американца; и то, как он описал голос неизвестного, звонившего ему в Москве.
«Юноша, которому не исполнилось еще и двадцати лет… Говорил с характерным придыханием, слегка растягивая гласные звуки… тенор в нижнем регистре…»
Невероятно похоже на Николая. Если бы Сергея попросили охарактеризовать манеру речи его старшего сына, он подобрал бы именно эти слова.
Возможно, Сергей накрутил какой-то совсем уж книжной или даже киношной детективщины вокруг событий своей жизни.
Но что если Коля действительно замешан? Вдруг именно он звонил Колману? Он или кто-то из его дружков-сверстников, прельщенных, подобно ему, деньгами и ослепительной удалью криминальной деятельности?
Неужели прав был Курт Воннегут, когда высказал такую жуткую мысль: «Сомневаюсь, что когда-либо существовало общество, в котором не оказалось бы сильных и молодых людей, страстно желающих поэкспериментировать с человекоубийством, при условии, что за этим не последуют какие-нибудь очень уж страшные наказания».
«Боже, в каком мире мы живем! – мысленно вопил Сергей, перечитывая текст на экране компьютера. - Чтобы отец стал подозревать сына в преступлении против себя! И ведь эта мысль, как бы противоестественна она ни была, уже не вызывает тошнотворного протеста! Она даже кажется вполне логичным ключом к загадкам. Но если придуманное мною – правда, то когда же порвалась отцовско-сыновья пуповина, связывающая нас? Когда я перебрал – или недобрал? – меру ответственности за детей? Почему я стал думать об ответственности? Как это у Юлиана Семенова? В «Бомбе для председателя» стареющий Штирлиц-Исаев размышляет: «Мы за них отвечаем. Но кто освободил их от ответственности за нас? Или возраст сейчас стал адекватен разуму?» Нет, Штирлиц, конечно же, не прав. Возраст не адекватен разуму. Возраст адекватен вине…»
В голове Сергея давно уже стоял ровный громкий свист, словно там построили аэропорт и на летном поле тяжелые реактивные самолеты постоянно прогревали двигатели.
Сергей прибыл домой вечером десятого марта: тринадцать часов лёта от Сан-Франциско до Москвы с посадкой в Сиэтле плюс одиннадцать часовых поясов дают сутки разницы между временем отлета и временем приземления.
Десятое марта было воскресенье. В понедельник Сергею следовало быть в издательстве. Несмотря на нехватку сна и запутанность биологического ритма, он очень плохо спал ночь и утром поехал в «Сван» совершенно разбитым. Свист в голове никак не желал утихать.
Первым, кого Сергей увидел в издательстве, был Эдик, и первое, что сделал Эдик, поприветствовав шефа, – зазвал Сергея в редакционную комнату, где пока еще никого из сотрудников не было.
- Ты помнишь Эллу Абрамян? – спросил Эдик, словно Сергей никуда не улетал и они расстались только в пятницу. Впрочем, это была его обычная манера – он любил демонстрировать титаническую невозмутимость.
- Нет, не помню. – Такое начало Сергея удивило. – Да погоди ты с Абрамянами, – запоздало возмутился он. – Покажи сигнал «Шума и ярости», событие как-никак.
- Потом, потом, – отмахнулся Эдик. – Ты на самом деле не помнишь Эллу?
- Что-то такое смутное брезжит в памяти, если напрягусь – вспомню.
- Не напрягайся. Элла Абрамян шесть лет назад работала в «Меркурии» под началом Макарычева.
Сергей насторожился:
-И что?
- Я случайно встретил ее в пятницу. Ты небось и забыл в своих заграницах, что есть такой праздник – Восьмое марта?