По дороге я задумался над словами Рико о моих ночных кошмарах. Если кошмар — это попытка справиться со своим страхом, пережить его, преодолеть, то я чего-то не принимаю, иначе они уже прекратились бы. Если так, то в каждом кошмаре постоянно должно прослеживаться одно и то же. Это же логично? В каждом из них есть водная химера, в каждом она на меня нападает, вцепляется мне в руку и после этого всегда всё идет плохо. Учитывая, что с еще одной водной химерой я уже встретился, значит, причина не в химере. Она на меня напала, и у меня не было паники или оцепенения, следовательно, дело не в том, что она на меня нападает. Остается только то, что она вцепляется мне в руку, ведь после этого всё идет плохо. Каждый раз. Значит, дело в руке. В моей кисти. Подумав об этом, я убрал искусственную кисть и посмотрел на культю. К горлу подступил ком, а глаза захотелось перевести куда-нибудь в другое место, лишь бы не видеть своего уродства. И стоило мне отвести глаза, как я увидел знакомую местность, где уже бывал, когда меня у палатки подхватила воздушная химера, а после завязалась борьба и еще выскочила водная...
Когда я пришел, Рико не было возле палатки. Я осмотрелся. Его рюкзак и все вещи были на месте. Это значило, что он ушел искать меня.
— Ну, я же просил оставаться здесь! — проговорил я вполголоса, расстроившись.
Я кинулся к палатке и начал разглядывать Гем, всё ли с ней хорошо, нужно ли ей что-то... Когда почувствовал, что мне не хватает воздуха, когда думаю, что с ней что-то не так, я осознал, что полюбил её. Полюбил не человека, а человеческое в ней. То глубокое, чего мне так не хватало в обычных людях. Я рассматривал её изгибы, наблюдал за дыханием и надеялся, что она выживет и всё у нас будет хорошо. А сам теребил в руке карандаш, которым Ромеро написал историю её жизни.
К вечеру Рико вернулся.
— Я же говорил не уходить от палатки, — произнес я.
— А ты бы сам остался? — устало ответил он.
— На тебе кровь. Ты ранен?
— Это не моя кровь. Встретил химеру неподалеку.
Солнце спешило за горизонт. Мы сидели и провожали взглядом сияющий диск. Вечерняя прохлада разгоняла пар от горячего чая в наших руках.
— Ты о чем-нибудь жалеешь в жизни? Так, чтобы сильно? — спросил меня Рико.
— Нет. Ни о чем не жалею. Когда я что-либо делал, я делал это с тем опытом и с тем смыслом, который мне был впору. Примерять на прошлое опыт из будущего можно, конечно, но тогда точно будет о чем жалеть. Например, что учился мало, что допустил много глупых ошибок, и всё в том же духе. До бесконечности можно продолжать, растягивая список ошибок, который со временем будет только расти.
— Думаешь, это правильно?
— Я думаю, если вглядываться в прошлое — исчезнет настоящее, а с ним и планы на будущее. Невыгодно.
— Мне кажется, нужно периодически смотреть в прошлое и вглядываться в него. Пристально вглядываться. Особенно если где-то видится ошибка. Это позволит избежать ошибок в дальнейшем. Вот на примере смотри: человек жалеет, что мало читал, тогда он начинает читать больше и исправляет ошибку. А если человеку просто жаль, то у него будет низкая мотивация к чтению и он, вероятно, не будет читать вообще.
— Ну, хорошо. Ты сам о чем-нибудь жалеешь? Я думаю, да, раз ты задал вопрос.
— Да. Однажды я встретил девушку...
— Дай угадаю: ты её полюбил? — иронично произнес я.
— Нет. Она полюбила меня, — спокойно ответил он.
— А это уже интересно. Редко кто о таком рассказывает.
— Мы были разными и лишь волею случая оказались вместе. Мне было одиноко в тот период, и я её принял. Она была неприметной. Скромной, но выдержанной. Поначалу ничего необычного не было, но со временем я разглядел в теплоте, что она дарила, какой-то огонь. Он не обжигал меня, а успокаивал. Без обмана. Будто он был создан для меня.
— Поэтично, — произнес я, покачав головой. — И ты, дай угадаю, полюбил её, да?
— Да.
— О, да! Всегда любовь! Прямо какое-то адское чувство, которое заставляет людей страдать, маяться и расти над ребенком в себе, которого она охмурила.
— Она бросила меня, — ответил Рико.
— А это уже парадокс и глупость. Почему бросила?