========== Часть I ==========
***
Джиму не везло с самого начала. Сначала умер отец, едва Джим успел сделать свой первый в жизни вдох и пожалеть об этом. Потом была вечно отсутствующая и занятая мать, был вечно пьющий Фрэнк, был Тарсус, фермы и еще черт знает что. Потом были Академия и драка в первый же день после поступления, было знакомство с соулмейтом, ответственность за четыре сотни жизней и звезднофлотское имущество, ценой в сколько-то-там миллиардов кредитов. И все это время жизнь Джима представляла собой марафон по полосе препятствий в Аду. Джим был его полноправным хозяином и единственным истязаемым грешником. Хотя бы за то, что по большей части был атеистом и в метафизические силы не верил. Проще говоря, он был невезучим ходячим парадоксом с голубыми глазами, непомерно раздутым самомнением и несметным количеством других, не менее важных, достоинств, и вся его жизнь протекала в геенне огненной, состоящей из боли, гнева и крови.
Но это так, для затравки, сама же история началась с того, что Джим познакомился с Боунсом. Нет, конечно, сначала были и отец, и Тарсус, и Фрэнк, но жизнь Джима вильнула и окончательно покатилась в тартарары именно после знакомства с угрюмым доктором. С него все началось и им же, по идее, должно закончиться. По крайней мере, Кирк так надеется.
Вообще, вся его жизнь до сего момента не представляла из себя ничего хорошего. Много грязи, много мордобоя, много скуки, выпивки, девочек и мальчиков. Но вместе с тем был и адреналин, и раж, и эйфория. Джим такой жизни нарадоваться не мог. Даже тогда, когда она была тем самым Адом. Это уже потом Леонард назовет его мазохистом, но прямо сейчас Джима все устраивало. Даже Ад и отсутствие цели в жизни.
Он ничего не хотел и ни к чему не стремился. Все та же жизнь уже накормила его всеми своими «деликатесами», и ему хватило за глаза и до рвоты. Прямо сейчас у него была хотя бы пародия стабильности, и она ему нравилась. Подобие контроля над своей судьбой – совершеннолетие, а это значит – отсутствие надзирателей над его скромной персоной, и легкий законный заработок благодаря работе в местной техно-мастерской, выигрышам в покер в барах или победам в гонках на каком-нибудь виде автотранспорта. Всего лишь и так много по сути. Джиму хватало. Но только до одного времени.
После успешного окончания школы, которая наконец-то вздохнула с облегчением, избавившись от «героя-геморроя» в его лице, Кирк был волен делать, что хотел. Он и делал. То самое – легкая, приятная работа, легкий, быстрый заработок, выпивка, секс и адреналин, который он мог получить когда угодно и в каких угодно количествах. Знакомые парни частенько стебали его на этот счет, мол, где Кирк, там всегда «движуха», но Кирк и не спорил. Завязать драку и размяться – легко, обыграть какого-нибудь дурака в карты – еще проще, устроить представление на гонках – это если ему скучно. Он полностью владел ситуацией. Жил припеваючи и не оглядываясь – опять же, богатое прошлое уже успело его научить тому, что ценить нужно даже воздух, которым дышишь, поэтому Джим и не искал большего. Он и так делал все, что хотел. Почти целых два года, пока после одной хорошей потасовки не повстречал в местной больнице новенького доктора.
Джим не знал, чем тот привлек его внимание – хмурым видом, неприкрытым сарказмом, южным акцентом или цепким вдумчивым взглядом. Но зацепил сразу, и поэтому через несколько дней Джим уже намеренно шел к «Леонарду Маккою» – проверять свою интуицию. Ту, которая к тому времени уже орала благим матом – вот оно, то, что еще тебе нужно. Кирк, конечно, удивился, когда распознал посыл, а потом расслабился – шестое чувство нашло ему не родственную душу, оно намекало на то, что этот угрюмый доктор просто обязан стать его другом. Прямо после гневной отповеди о самоубийцах. О, Джиму очень понравилось. И он пошел дальше – оказалось, новенький доктор появился у них совсем недавно – переехал из другого штата после развода с женой. Мучительного, как легко определил Кирк – симпатичные и не очень медсестрички рассказали о маленькой дочери, которую бедному доктору пришлось оставить. И вот после этого оставить самого доктора уже не смог сам Джим. Пришел опять, «переименовал», а вечером вытащил в любимый бар и напоил до звездочек перед глазами.
Этот «Боунс» не просто понравился Джиму, он очень быстро стал тем, о ком Джим думал в первую очередь после того, как просыпался – о спасительном гипо с антипохмельным зельем, о кофе, который в длинных, тонких, чувствительных пальцах превращался в нектар богов, о голосе, который озвучивал в его голове планы на грядущий день с непередаваемой ехидцей и колкими комментариями. Определенно, в Джимовом Аду появился ангел-хранитель. Ну или охранник у Врат, с которым всегда можно было поболтать «за жизнь» и пропустить по стаканчику. И Джим не собирался так просто его отпускать – Леонард быстро стал неотъемлемой частью его дивной, чудесной жизни.
Это было все равно, что влюбиться в рассвет – ощущение столь же прекрасно, сколь и непостижимо. Но Кирк даже не успел подумать о докторе, как о сексуальном партнере – тот уже занял куда более важное и обширное место в его сердце. Джим знал простую истину: если не везет в одном, обязательно наладится в другом аспекте. А раз уж его по жизни частенько макали головой в дерьмо, то Кирк считал, что имеет право использовать все «блага», что прилетали в ответ, на полную катушку и столько, сколько захочет. Людей из его окружения это тоже касалось. Любовников у него был целый стадион, а вот друзей, ради которых он мог бы умереть, захватить власть на планете или научиться играть на саксофоне, не так уж и много. Единицы, если честно. Маккою просто нужно перетерпеть первое время, а потом он втянется – Джим никогда не заставит его скучать.
***
Начать было просто. Новая жизнь, новый город, новая работа… Да ничего подобного. Жизнь была все та же – скучная, выматывающая и болезненная. Город – все то же подобие захолустья, где он уже имел счастье проживать. Да и работа осталась все та же – штопать рваные раны пластичной заживляющей нитью, вправлять разбитые носы ловким движением пальцев и гипсовать вывихнутые конечности в легкий фиксирующий медицинский пластик. Честно, ничем более серьезным его первый пациент не порадовал. Разве что аллергией на определенную часть лекарств. А еще тем, что вернулся к нему буквально через пару дней и все с тем же набором. Леонард поудивлялся для порядка, поворчал по привычке да запомнил имя неудачливого парня. И с этого все началось.
Потом парень явился в третий раз, выяснил имя доброго доктора, тут же дал ему кличку, а потом Маккой все-таки поднял на него свои усталые глаза и рассмотрел получше. Как будто солнце сияло на небосводе – сверхновые глаз в окружении «бланшей» на веках. Чертов космос на чужой роже – такая забавная картина, что заново нареченный «Боунс» не смог не оценить. Мальчишка гонял на старомодном мотоцикле, собственноручно собранном – о чем поведалось по большому секрету, пил, как заправский келпи из системы Водолея, и дрался не хуже любого чертового клингона, то есть – постоянно, отвязно и до победного. «Псих», – тут же решил для себя Боу… Леонард и собрался держаться от парня подальше, а потом выяснил настоящее имя мальчишки вместо того, которым тот представлялся всем симпатичным и не очень медсестрам и медбратьям. Джеймс чертов Кирк – вот тебе и «псих». Маккой удивился, но виду не подал, и решил дать сыну знаменитости еще один шанс. О, он бы не дал его, если бы парень нюхал «андорианскую пыльцу» или кололся «Золотым ветром», рассекал не на пародии «Харлея», а на модном электромобиле последней модели какой-нибудь известной марки, пил бы не дрянной стаут местного производства, а элитный виски прошлого века. Но парень был противоположностью логичного представления о своем статусе, и Леонард заинтересовался. Да так, что и не заметил, как Джим вошел в его жизнь прямо в этих своих потрепанных гриндерсах. Чертов дикарь и ясное солнце на голубом небосводе – когда фингалы под его глазами наконец рассосались.
Они быстро сошлись. Пили вместе в барах, вместе мотались по полям Риверсайда на этом чертовом мотоцикле, который Леонард пообещал взорвать после первой же поездки, а похмельными утрами завтракали кофе в его небольшом уютном домике, который Маккой снял сразу после приезда. Вот тебе и Джеймс чертов Кирк…