— Ненавижу таких, как ты, — процедила она, словно выплевывая яд, — беспомощных, слабеньких и дерзких ничтожеств. Почему вас не умерщвляют в колыбели, чтобы не влачили бы жалкое, бесполезное существование?
Окинув взглядом опустевшее пространство, я осознал: мы остались наедине. Толпа растворилась, словно мираж, оставив лишь звенящую тишину. Искусная иллюзия, не поспоришь, филигранно сотканная ложь. Не будь у меня дара антимагии, я бы и не заподозрил подвоха, утонув в ее сладкой, обманчивой реальности.
— Надеюсь, ты закончила? А то я малость утомился от этой словесной блевотины.
Её глаза блеснули недобрым блеском, и я понял, что она наконец начала действовать. Выхватив меч на опережение, я резко рассёк пространство, где она была секунду назад. Что ж, вполне ожидаемый результат.
— Меч тебе не поможет, хоть вечность тренируйся, — прозвучал голос за спиной. Антимагия пробудилась, заклокотала во мне, готовая поглотить любую магию, любого мага, посмевшего встать на пути. Тёмная аура окутала тело, обволокла клинок. Да, это великолепное чувство! Я готов разорвать в клочья каждого мага, что осмелится преградить мне дорогу.
— Невероятно, — прошептала она, в её голосе звучало неподдельное изумление. — Ты же не маг, и я не ощущаю исходящих от тебя потоков маны. Что это?
Мне было уже не до её слов. Один стремительный шаг, и я оказался вплотную к ней. Не ожидала? Возможно. Но опыт не пропьешь, пусть и немного запоздало, но она успела возвести перед собой щит. Слабая преграда, мгновенно рассыпавшаяся под ударом моего меча, превратившись в рассеянный туман маны, тут же поглощенный моей жадной антимагией.
Вот мне интересно, почему же все всегда ставят магический щит? С воображением плоховато?
Я уже занес клинок для следующего удара, желая рассечь её лицо, но прозвучал щелчок, и она оказалась в другом конце таверны. В её глазах плескался испуг – явно не такого она ожидала от встречи с нулем.
— Что это за фокусы? — взвизгнула она, но мне было плевать. Я жаждал лишь одного – выпустить её кровь и испить её ману до дна.
Стоп. Действительно ли я этого хочу? Плевать, нельзя себя обламывать, когда есть возможность. Решительно двинувшись к ней, я вновь увидел лишь вспышку, и она оказалась в другом конце зала, швыряя в меня примитивный огненный шарик, который я развеял одним взмахом меча. Затем последовал целый шквал огненных шаров, которые я с хладнокровной точностью разрезал, насыщая свою антимагию.
Бесполезно. Осознание этого, наконец, отразилось на её лице. Она щелкнула пальцами и снова исчезла, а затем… Пространство содрогнулось. Мощный толчок едва не сбил меня с ног. Взрывная волна звука ударила по ушам, казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут.
В этот самый момент двери таверны распахнулись, впуская внутрь дюжину фигур, облаченных в темные балахоны. Их лица скрывали глубокие капюшоны, а в руках искрились разные заклинания, приводящие к не очень приятному исходу. Без слов, без предупреждения, они обрушили на меня шквал заклинаний. Вспышки энергии, сгустки тьмы, ледяные иглы – все летело в меня одновременно, превращая таверну в филиал преисподней.
Антимагия взревела во мне, словно дикий зверь, распаляясь от каждого направленного в меня потока магии. Клинок заплясал в руках, разрубая заклинания на части, рассекая воздух, оставляя за собой лишь шлейф темной энергии. Огненные шары гасли, едва коснувшись моего поля антимагии, ледяные осколки рассыпались в пыль, а сгустки тьмы поглощались, лишь усиливая меня.
«Бля, главное не переборщить! Главное не переборщить!» — приговаривал я, отбиваясь от целого потока заклинаний.
Отбив последний сгусток тьмы, я ринулся в атаку. Первого мага я настиг в мгновение ока. Клинок прошил его насквозь, вырываясь из груди фонтаном крови. Даже не успев вскрикнуть, маг обмяк, повиснув на моем мече. Антимагия тут же вытянула остатки его крошечных запасов маны. Оттолкнув тело, я двинулся дальше, словно смертоносный вихрь.
Окутанный антимагией, что с каждым убитым лишь крепла во мне, я оставался для них неуловимой тенью. Избежав испепеляющего огненного шара, заклинание обрушилось на его же собрата, выжигая в груди зияющую рану, черную и обугленную по краям. Не дав ему вкусить горечи утраты по товарищу, павшему от его же руки, я взмахнул клинком, рассекая брюхо и обнажая на свет его мерзкие внутренности.
Когда он рухнул, извергая предсмертный хрип, а я уже летел к следующему. Который видимо решил меня обездвижить, но аура которая меня окутывала с презрением отбросила его заклинание. Клинок вонзился ему под ребра, пробивая сердце. Он даже не успел понять, что произошло, как его глаза потухли, и он стал еще одним трупом в этой кровавой бойне.