— Ну почему, блять, мне никогда не дают договорить!
В руках незнакомца поблескивал длинный, изогнутый клинок. Вокруг него колыхалась тьма, словно голодные призраки, готовые в любой момент броситься в атаку. В воздухе запахло серой и гнилью. Наемница, кубарем откатившаяся в сторону, с трудом поднялась на ноги, ошарашенно глядя на происходящее.
Рядом с ним стояла женщина-зверочеловек, должно быть, сестра Екатерины. И еще один – фигура в балахоне, сжимающая двуручный меч. От него исходили ощутимые волны магии, предостерегающие, вопиющие о том, что соваться к нему крайне нежелательно. Из всей этой троицы он казался самым опасным.
Вокруг, словно из ниоткуда, начали проступать тени прислужников в уродливых балахонах.
Вот теперь действительно скверно. Их было слишком много. Человек с двуручником что-то пробормотал и, развернувшись, двинулся прочь, увлекая за собой часть недомагов. Но немалое их количество осталось.
Я прям почувствовал, как антимагия начинает рваться вперёд к этому огромному количеству будущих трупов, магию которых она сожрёт, но я, в свою очередь, не был бы так оптимистичен.
— Рад тебя снова видеть, — раздался голос. — Я же писал тебе, что мы обязательно скоро встретимся.
Глава 12
— Этот нуль не так прост, как кажется, — прошептала сестрёнка Екатерины парню в балахоне. — Его клинок жалок на вид, но он уже превратил наших последователей в кровавое месиво.
— Замолчи! — рявкнул тот, а потом повернулся ко мне. — Мне чертовски интересно, как ты выжил тогда, а после прикончил мою зверушку.
— Ну, прости…
— Ой, да ладно, я бы сам эту тварь убил, так как я приказа ей не давал убить те…
— Неинтересно, давай закончим это.
Он медленно снял капюшон, и передо мной предстал житель Тамариса, зверочеловек. Из-за балахона это было невозможно определить. Можно предположить, что его зовут Игорь, о котором упоминала Екатерина, и, скорее всего, это он тогда нанёс смертельный удар пареньку. Кровь закипала в его глазах – не любит, когда его обрывают.
— Лена, одумайся! Во что ты ввязываешься? К чему приведет тебя этот союз? — в голосе Екатерины звучало отчаяние.
— А почему бы и нет? Мы с тобой наёмницы, Кать, и мне, признаться, невдомёк, когда это ты вдруг подобрела, — холодно парировала Лена.
— Неужели ты не понимаешь, что их замысел – это геноцид?
Вот это уже занятно. Что же они задумали на этот раз?
— И что с того? Слабаки всегда были расходным материалом. Выживает сильнейший – это закон джунглей, которому нас учили с детства. Я просто выбираю победителя, а вот твоя сердобольность мне непонятна, Катя.
— Нас учили защищать, а не убивать без разбора! Наш долг – оберегать невинных от чудовищ и…
— Довольно этой чепухи! Почему я должна рисковать шкурой ради слабаков?
— Заткнулись обе! – взревел Игорёк, теряя терпение, и подгоняя своих людей. – Прикончите их!
Он взмахнул мечом, и маги окружили нас плотным кольцом. Екатерина шагнула вперёд, готовясь к бою. От неё исходили волны обжигающего жара – она собиралась призвать пламя.
Я понимал, что сейчас начнется форменная мясорубка. Антимагия рвалась наружу, требуя поглотить энергию этих фанатиков. Слишком много сил уйдет на эту мелочь, а впереди наверняка ждет что-то посерьезнее.
В воздухе повисла зловещая тишина, прерываемая лишь тихим шипением формирующихся заклинаний. Клинок, напитавшись антимагической силой, жаждал крови. Ринувшись вперед, я рассек тишину, обрушив сталь на первого врага и обезглавив его. Я разорвал кольцо, которое они возвели вокруг нас. Кровь брызнула во все стороны, окрашивая землю и балахоны фанатиков в багровый цвет.
В то же мгновение Екатерина издала яростный крик, и вокруг нее вспыхнуло пламя. Огонь, повинуясь ее воле, сгустился в руках, принимая форму длинного клинка. Она сразу же воспользовалась заминкой, оставленной после моей атаки, и начала производить нарезку своим огненным клинком.
Взмах клинка, и еще один безголовый труп рухнул на землю, хрипя в предсмертных конвульсиях. Я прокладывал себе путь сквозь ряды этих недоумков. Антимагия, словно голодный зверь, рвала и терзала их жалкие попытки сотворить заклинания, превращая магические потоки в бесполезные искры. Каждый удар – это фонтан крови, разлетающиеся ошметки плоти, отрубленные конечности, с глухим стуком падающие на землю. Их нестройные ряды рассыпались под натиском моей ярости, превращаясь в кровавое месиво. Клинок танцевал в моих руках, словно продолжение моей воли, не знающий усталости и жалости. Лица врагов искажены гримасой ужаса, в глазах – первобытный страх перед неминуемой смертью. Они падали, один за другим, оставляя за собой лишь лужи крови и разорванные балахоны.