Екатерина, словно вихрь, неслась сквозь ряды сектантов, сметая их огнем и магией. Ее пламя сжигало плоть, а заклинания отбрасывали врагов в стороны, словно тряпичных кукол. Но их было слишком много. Они лезли со всех сторон, пытаясь окружить ее и подавить числом.
Культист ухмыльнулся, видя мои попытки пробить его защиту. "Ты слабеешь, ничтожество! Без магии ты лишь жалкий смертный!" Его голос звучал насмешливо, но я чувствовал, как его удары становятся все сильнее. Я уклонялся, парировал, наносил короткие, резкие удары, стараясь не дать ему возможности развернуться в полную силу.
В какой-то момент мне удалось зацепить его плечо, оставив глубокую рваную рану. Никакой реакции. Как будто я ударил не по человеку, а по дереву.
Взгляд культиста стал еще более злобным. Он взревел и обрушил на меня град ударов. Я едва успевал парировать, чувствуя, как усталость сковывает тело. Ноги стали ватными, дыхание сбилось. "Еще немного", – твердил я себе, – "Еще немного".
Неожиданно я почувствовал, как чья-то рука хватает меня за плечо. Обернувшись, я увидел Екатерину. Ее лицо было покрыто копотью, волосы растрепаны, но в глазах горел решительный огонь. "Уходи! Я его задержу", – крикнула она, толкая меня в сторону клетки с пленными. – "Освободи их!".
Не раздумывая, я бросился к клетке. Культисты пытались помешать мне, но я с лёгкостью сметал их ударами клинка. Один за другим они падали, корчась от боли.
Добравшись до клетки, я убедился, что она закрыта на магический замок, я сжал замок в кулаке, в котором сочилась антимагия, и с лёгкостью его разорвал. Минелия и остальные выжившие рыцари пребывали в трансе.
Минелия и остальные выжившие рыцари пребывали в трансе, словно загипнотизированные. Их глаза были пустыми, а лица – безжизненными масками. Не теряя времени, я коснулся каждого из них, высвобождая антимагическую энергию. Она проникала в их тела, словно живительный бальзам, изгоняя чужеродную магию. С каждым прикосновением их глаза наполнялись жизнью, а на лицах появлялось выражение ужаса и облегчения. Минелия первой пришла в себя, узнавая меня со смесью изумления.
На самом деле, без постоянной подпитки мощь антимагии слишком быстро истощалась, что вызывало большие проблемы.
— Сражаться сможете? — крикнул я бывшим пленникам.
— Само собой, — крикнула Минелия, первая вышедшая из оцепенения. В её руке заискрилась магия. Правильно, вопросы все на потом.
Освобождённые рыцари, словно очнувшись от кошмарного сна, с яростью набросились на культистов, круша их своей магией. Минелия, с глазами, полными ненависти, обрушила на врагов мощные заклинания, сметая их с пути. Они жаждали мести за пережитый ужас, за унижение и боль.
Я же вновь обратил свой взор на поединок Екатерины и предводителя. Ситуация была критической. Культист, словно разъяренный зверь, обрушивал на нее град ударов, от которых она едва успевала уклоняться. Ее пламя горело все слабее, а заклинания становились менее мощными. Было очевидно, что она выдыхается.
Понимая, что времени больше нет, я ринулся в бой, вкладывая в каждый удар остатки сил. Мой клинок, словно молния, рассекал воздух, целясь в уязвимые места противника. Культист, отвлеченный атакой рыцарей, допустил ошибку, и мой меч пронзил его ногу.
Зарычав от боли и ярости, он попытался вырваться, но я не отпустил. Антимагическая энергия, вырвавшись наружу, начала разъедать его плоть, лишая сил. Он рухнул на колени, обессиленный и побежденный. Екатерина, воспользовавшись моментом, обрушила на него всю свою оставшуюся магию, превратив в обугленную кучу пепла.
У меня почти не осталось сил. Без подпитки антимагия довольно быстро теряла свою боеспособность, взамен оставляя сильную усталость. Ещё и два сломанных ребра дали о себе знать ноющей болью. Видимо, антимагия до этого глушила боль. Но странное дело – вокруг не ощущалось ни единого отголоска энергии, которую можно было бы поглотить. Чем же этот ублюдок подавлял её?
Я окинул взглядом поле брани. Двое рыцарей и Минелия довершали дело, расправляясь с жалкими остатками тех, кто еще недавно издевался над поверженными. И только мы с Екатериной, привалившись спинами к грязной, окровавленной стене, наконец позволили себе мимолетную передышку,
— Видимо, не суждено было твоему желанию сбыться, — произнес я, слабо улыбнувшись Екатерине.