Перед глазами все еще плыло, но я заставил себя подняться. То, что я увидел, заставило меня замереть. Тварь вновь изменила форму. Она стала еще меньше, словно выжатая до предела. Струпы и гнойники покрывали ее тело, напоминая о той мерзости, которой она стала. Она вновь стала похожа на человека. Видимо, избавившись от всего лишнего, остался только он сам. Тот самый здоровяк с двуручником, только теперь он был совершенно голый, без своего уродского балахона. Вот серьёзно, я уже хочу к себе в поместье, общаться с красивыми людьми и даже не вспоминать всю эту хрень.
После исцеления антимагия заметно ослабла. Да и её много пришлось израсходовать, чтобы при выбросе проклятой энергии меня не отравило. Аура из антимагии исчезла, и теперь я вновь с мечом в руках, в который направил антимагию, осталось только силы на это. Что ж, мы сейчас на равных.
Тварь, шатаясь, подняла взгляд, и я увидел в глубине его глаз проблеск былого разума, отчаяния. Но это длилось лишь мгновение. Его взгляд наполнился злобой и голодом. В его руках материализовался огромный двуручный меч, почерневший от проклятой энергии.
Рык сорвался из его пасти, и он бросился на меня. Двуручный меч описал широкую дугу, рассекая воздух со свистом. Я едва успел увернуться, и лезвие прошло в дюйме от моего лица. Камень, находившийся за моей спиной, раскололся надвое. Проклятая энергия, исходившая от меча, обжигала даже на расстоянии.
Тварь продолжала атаковать, двигаясь с нечеловеческой скоростью и силой. Я парировал удары мечом, но каждый выпад отзывался болью. Чувствовалось, что силы на исходе, а эта тварь, несмотря на все повреждения, все еще полна решимости меня убить. Каждый удар меча грозил стать последним.
Внезапно мощный поток ледяной магии обрушился на тварь, сковав ее льдом от кончиков пальцев до плеч. Здоровенный кусок льда пригвоздил ее к земле, но даже в таком состоянии чудовище продолжало яростно дергаться, пытаясь освободиться. Черный двуручный меч скрежетал о лед, оставляя на нем зловещие трещины. Было видно, что ледяная темница долго не продержится.
Понимая, что это мой шанс, я бросился вперед. Последние силы сосредоточились в руках, сжимающих меч. С каждым шагом я ощущал, как тело протестует, но адреналин и ненависть гнали вперед. Несколько стремительных ударов обрушились на закованное в лед тело. Меч разрывал плоть, рассекая сухожилия и дробя кости. Я не давал ему ни секунды передышки, превращая остатки его тела в кровавую кашу.
Последним усилием я отрубил твари голову. Тело обмякло, и проклятый меч выпал из ослабевших рук. Наступила тишина, нарушаемая лишь моим тяжелым дыханием. Я стоял, шатаясь, над поверженным врагом, чувствуя, как силы покидают меня.
Пока не время. Я пошёл в сторону своих союзников. Все, кроме Минелии, были без сознания. Видимо, это она мне помогла с тварью, увидев, что его больше не защищает проклятая энергия. На слова сил не было, я подошёл к ней и, коснувшись лба, влил немного антимагии, которая сразу же нейтрализовала действие проклятой энергии. То же самое я проделал и с остальными, а потом потерял сознание.
Очнувшись, я обнаружил, что наша компания заметно пополнилась. Знакомые лица разбавляли суровые лики рыцарей, явно освобожденных из плена. Пока я пребывал в беспамятстве, Минелия не теряла времени даром. Превосходно. Значит, пришло время вырваться из этого проклятого места.
— Минелия, — крикнул я, поднимаясь с импровизированного лежака, — давай уже покинем это вонючее мерзкое место.
Катя, словно вихрь, тут же обрушила на меня шквал вопросов: как я себя чувствую, ничего ли не болит. Уверил ее, что со мной всё в порядке и что нам нужно срочно выбираться отсюда. Мы собрались в большой круг. За то время, как мы последний раз использовали телепорт, он уже успел восстановиться. Хотя у нас всё равно ещё одна попытка была.
— Катя, доводилось ли тебе хоть раз видеть мои владения? – спросил я, лукаво прищурившись.
— Может, лучше доверить это кому-то другому? – робко отозвалась она.
— Тогда я! – воскликнула Минелия, и кристалл телепортации, описав дугу, оказался в ее ладони.
— Ну же, тетушка, давай же! – промурлыкал я, мысленно уже утопая в перинах своей постели.
Миг — и мы возникли в самом сердце моего поместья, а точнее, в его лечебном крыле. Три пары глаз, полных нескрываемого изумления и ужаса, уставились на нас — вонючих, грязных, с головы до пят покрытых засохшей кровью.