– Я говорю им, где и что нужно исправить. Программирую, если тебе так понятнее.
– А что будет, когда они закончат? Они так и останутся во мне? Навсегда?
– А ты хотела бы, чтобы они остались? – Анна помотала головой: – Вот и я так думаю, нечего им делать в здоровом теле. Поэтому они умирают, – Причар следил за выражением лица девушки: некоторых мёртвые «муравьи» пугали намного больше, чем живые, доходило даже до слёз и истерик. – Поблагодаришь их за работу, попрощаешься, и на этом всё закончится. А почему ты называешь их муравьями? Потому что это звучит не так страшно, как «вирус», да?
Помедлив, Анна кивнула. Доктор неодобрительно зацокал языком, но спорить не стал – хочет муравьёв, пусть будут муравьи. Так они гуляли по парку, а из распахнутых окон второго этажа доносились робкая мелодия: кто-то подбирал на пианино песню Билли Айлиш. Девушка то замолкала, то засыпала Причара вопросами, но часа всё равно не хватило, и они договорились увидеться на том же месте через день, после второго завтрака. Потом были другие пациенты, пятиминутка с медсёстрами, привычно затянувшаяся на полчаса, и бесконечные счета… странное дело, чем больше они вкладывал в клинику, тем больше их становилось.
Когда он закончил, часы показывали полдвенадцатого. Причар позволил себе ненадолго забыться: в темноте за окном пели цикады, а где-то там, внизу вздыхали невидимые волны. Поклонник творчества Билли Айлиш уверенно брал аккорды, и лишь иногда душевно фальшивил – поразительно, что он начал учиться всего неделю назад! Доктор перевёл взгляд на три стопки на столе и вздохнул: неужели было время, когда он наивно полагал, что их станет меньше? Пожалуй, в чём-то Шарп, этот корпоративный стервятник, прав. С этой мыслью Причар принялся за работу.
Причар понимал – Генезис так легко не отступится: ещё бы, курица, несущая золотые яйца, и вдруг чужая. Но не представлял, что день расплаты наступит так скоро, всего через три месяца после того, как Александр Шарп появился на пороге его кабинета. Обвинение было до того нелепым, что он отказался от адвоката: ему вменяли промышленный шпионаж и нарушение прав интеллектуальной собственности. Корпорация постаралась предать дело огласке, но вопреки всему желающих пройти лечение в клинике Причара только прибавилось.
– Доктор Причар, с февраля по май вы принимали участие в исследованиях Западного университета на тему генной терапии?
– Да, принимал.
– А в октябре вы впервые ввели пациенту новый экспериментальный вирус. Пациенту, лечащим врачом которого вы на тот момент не являлись, взяв с него только письменное согласие, снимающее с вас ответственность в случае неблагоприятного исхода эксперимента.
– Я… да, – Причар замешкался, словно хотел возразить, но в последний момент прикусил язык.
– В июле текущего года вы сказали Александру Шарпу, цитирую: «Я и сам до конца не понимаю, как это работает» о вирусе, который, если верить вашим словам, вы же и создали?
– Протестую! Встреча была конфиденциальной, у вас нет доказательств! – его взгляд заметался по залу в поисках белого костюма Шарпа, но вместо себя тот прислал целую армию законников, экспертов и консультантов. И, конечно, здесь были журналисты: всем не терпелось увидеть разоблачение муравьиного пастыря.
– То есть, вы не готовы перед судом отрицать, что не говорили этого, – заключил представитель истца.
– Протест принят. Придерживайтесь фактов, господа, домыслов вокруг вашего вируса – Генезиса или Причара – и без того хватает, – судья призвал его к порядку. – Продолжайте.
– Как суду известно, вышеупомянутые исследования Западного университета финансировала корпорация Генезис. И мой клиент заявляет, что ответчик воспользовался служебным доступом к серверам компании, чтобы выкрасть новейшие разработки в области генной терапии и впоследствии выдать их за своё изобретение. В качестве доказательства мой клиент предоставил суду внутренние документы с упоминанием вируса, датированные декабрём, тогда как ответчик заявил свои права на изобретение только осенью следующего года…
– Это подделка! – Причар больше не мог слушать эту ересь: – Нет у них никаких документов! Нет и быть не может!