— Что?
— Дай пластырь. У него кровь не останавливается.
— Анализ плохой, — Дмитрий выхватил бумажку и, окинув её взглядом, цокнул языком.
— Почему я не удивлён? Да, именно так надо проявлять всё своё увожение ко мне, — сделав акцент на исковерканном слове, он скрестил руки на груди.
Может быть, курьер не был так неправ, говоря о том, что можно выкинуть. А что ещё с ним делать? Крови полноценно не получить, а уж для экспериментов это вообще дохлый номер, чистый утиль. Но выкидывать человека в мусорку — сплошное расточительство, Дмитрий проработал врачом слишком много лет и слишком хорошо понимал, как люди сложно устроены. Особенно неизгладимое ощущение оставили смертельно больные, которые так хотели жить. Во время последней пандемии, которую еле-еле смогли сдержать, когда вымерла половина всего населения планеты, он видел столько обречённых, пустых глаз. И гораздо больше других, горящих надеждой и жаждой жизни. Он слишком любил людей, слишком проникся к ним чувствами. Дмитрий понимал эту жажду, и сейчас у него рука не поднимется выкинуть тело, даже бессознательное.
Мысленно обругав себя за излишнюю трепетность, он закатал рукава халата и принялся вытаскивать зонд. Женя, до этого стоящий в уголке, тут же оказался рядом, полностью раскрыл пакет и начал вынимать датчики из комбинезона. Самым долгим было извлечение трахеостомы, отверстие в горле нужно было ещё и зашить. Дима то и дело поглядывал на часы и тяжело вздыхал. Пораньше лечь спать не получится, часы упорно двигались к восьми утра. Наверняка уже занимается рассвет. Закончив с отключением оборудования, он накрыл тело плотной плёнкой и включил режим очистки. Снять раствор, комбинезон, обмыть — руками это делать слишком долго. Дождавшись, когда загорится зелёный диод, Дмитрий отрезал использованную плёнку и, кинув в утилизатор, вернулся к телу. Да, ему не показалось, сейчас было чётко видно, что человек бледен, причём весьма ощутимо. Он оказался высоким, не слишком худым, с экстравагантными татуировками на руках. Проведя рукой ему по шее, Дмитрий закрыл дезинфицирующей прокладкой зашитую трахеостому и махнул рукой помощнику. Нужно устроить человека с комфортом. Вампирам не нужен был свет, да и тепло тоже, а вот люди были куда чувствительней к этим мелочам. Специально для таких вот пациентов на самом нижнем уровне у него были сооружены особые комнаты. Одна из стен напоминала панорамное окно, чтобы не приводить очнувшихся в панику, постоянный режим, настоящая оранжерея. Переложив парня на кровать, Дмитрий накрыл его одеялом и вышел, оставив за окном имитацию ночного города. Главное, чтобы он не очнулся, когда никого не будет дома, а там уж Женя проследит.
Уже на следующий день Дмитрий понял, каким же отборным враньём было то, что никто не будет его подгонять. Александру он верил, тот никогда не врал, но он не мог повлиять на совет в полной мере. Поэтому приходилось терпеть, сжимая зубы, стараясь не сорваться и не нагрубить. Все операции, которые нужно было сделать срочно и очень срочно, приходилось отдавать на проверку, а там всё затягивали, и в итоге материал приходил в полную негодность ещё до получения дозволения. Вернулся домой Дмитрий ужасно взвинченным, и когда Женя сообщил ему, что пациент наконец пришёл в себя и проявляет активность, пытаясь перевернуться с боку на бок, идти туда совсем не хотелось, но, кое-как пересилив себя, он всё же пошёл вниз. На ходу стянув резинку и поправив длинные волосы рукой, он вошёл в комнату как раз тогда, когда парень пытался сесть.
— Не советую, мышцы ещё не адаптировались. Руки и ноги пока разминай, — тот вздрогнул и поднял бледно-голубые глаза. Без волос люди смотрелись совершенно не похожими сами на себя, но это ничего, пара месяцев — и всё отрастёт обратно.
— Где я? — из-за трахеостомы голос прозвучал ужасно сипло и жалко.
— Ты в моём доме, меня зовут Дмитрий Бикбаев. Я твой врач.
— Я болен?
— Да, у тебя малокровие. Ты был на станции и попал ко мне случайно. Для тебя это очень удачное стечение обстоятельств, — парень скривился и прикрыл рот рукой.
— Меня… сейчас вырвет… — Дмитрий тяжело вздохнул и, подставив одноразовую утку, тактично отвернулся. Наверняка наглотался раствора, пока в пакете лежал, такое случалось очень часто.
— Водички подать?
— Да, пожалуйста… — жадно отхлебнув воды из бутылочки, он откинулся обратно на подушку и прикрыл глаза дрожащей рукой.