— Ну и ну. А что с ним потом было?
— Голову ему отрезали и всё.
— Разве это не слишком жестоко?
— П-ф-ф. Не смеши, это ведь обычный плут, никто его судить не будет.
— По-моему это бред какой-то резать голову за пробирку.
— Не знаю, — пожал Стефар плечами, — воровство, маленькое или большое, всё же остаётся воровством.
— Понятно.
И то верно. Ну отрезали голову и ладно. Мне то что? Голова же не моя.
Несколько минут мы шли молча, а я всё старался увидеть в саду что-то новенькое, чего ещё не касался мой взор. Но мои глаза то и дело цеплялись за пустующие скамейки, к которым вели аккуратно вытоптанные тропы. Я ещё к ним не сворачивал, может там таятся настоящие сокровища этого сада? Ночью я думал, что стоило бы позвать Шарин, чтобы она мне всё показала. Красивая девушка, обречённая на служение ратуше. Меня терзают сомнения, что она может и не согласиться.
— Стефар, тут такое дело…
— М?
— А слуги могут же выходить в сад?
— Ну да, но только днём. А что?
— Ну… В общем, мне понравилась одна служанка…
— Во-о-о! Вот оно значит как. Не переживай, — внезапно оживился Стефар, с каждым словом говоря всё громче; его голос был преисполнен гордости и неестественного для него ребяческого восторга, — я устрою вам лучшее свидание на свете! Я в этом мастер!!!
— Т-с-с, да тише ты. Просто прогулка, какие свидания?
— М-м-м. Милашка служанка и герой — пара, коих свет ещё не видовал! Как же это прекрасно!
— Да какой я герой? Я только вчера с неба свалился, только тротуар вам помял. Ты меня вообще слушаешь?
— Они будут гулять в саду, как вдруг на них нападут твари, — не умолкал Стефар, закатывая глаза вверх от восторга и не обращая на меня внимание, — а наш доблестный герой всех победит, в последний момент вырвав свою возлюбленную из лап смерти!!! Как же романтично!
— Стефар! Приём, какие твари? Очнись!
— Приём? При чём тут приём?.. Ах! Точно, тебя же ждёт Сэнго, скоро начнёт темнеть, — очнулся Стефар, вспомнив, — пошли скорее.
— Ну слава богу. Так ты мне поможешь?
— Да! Зайдёшь ко мне после тренировки, мы всё обсудим.
— Другое дело.
Через несколько минут мы вошли в ратушу. Мы вошли в главный зал, вошли в одну из правых дверей, пробираясь через колонны, и пошли налево по коридору.
— Сколько бы я не говорил поменять свечи и фонари, — начал Стефар, указывая на унылые подсвечники, — меня всё равно никто не слушает. Феррилам намного лучше, менять его надо раз в 3 месяца, не то что ходить по всей ратуше ставить новые свечи по нескольку раз в сутки.
— Фери… Что?
— Феррилам. Те камни, что в моей лаборатории. Они очень хорошо освещают, а уход требуют минимальный. Но со временем они тускнеют, через полгода они практически перестают светить. Я их просто сдаю местным ювелирам, когда их срок исходит.
Внезапно разговор прервал пьяный, еле разборчивый крик в районе комнат для гостей, перебивающийся звуком разбивающихся бутылок:
— Убирайся отсюда, шлюха, глаза б мои тебя не видели!
Здесь находятся помещения для прибывающих посетителей. Всего их 24: 3 крыла, в каждом из которых по 8 комнат. Сам я мельком, но всё-таки встречал здешних гостей. Тут, конечно, бывает шумно, но чтобы настолько…
Из дальней комнаты выбежала полуголая служанка, прикрывающаяся наспех собранной в кучу формой. Она выглядела напугано, всё пыталась нацепить очки, это у неё получилось только когда через пару метров её бег сменился быстрым шагом, но завидев нас она начала снова бежать навстречу. Тёмноволосая, лет 25-ти, фигуристая красавица, ростом чуть ниже меня. Когда девушка почти приблизилась я хотел уж было расступиться, выпустив её дальше по коридору, но она будто специально врезалась в меня. Обхватив мою шею объятиями, девушка упёрлась лицом в мою грудь, слегка согнувшись. Она плакала, а я чувствовал слёзы сквозь свою рубашку.
— А ну стоять, куда пошла?! Вернись, я кому сказал?! — послышался басистый крик из той комнаты, откуда выбежала девушка.
Это явно мужской голос, кажется, будто он принадлежит какому-нибудь амбалу. Пьяному амбалу.
— Ну и что у вас случилось? Как ты смеешь расхаживать по ратуше в таком виде? — строго спросил Стефар.
— Ваше Благородие, — рыдая начала служанка, всё ещё упираясь в меня лицом, — п-простите, Господин Ос себе меры не знает, трогал меня, приказал предстать раздетой, а после и вовсе взбесился.
— Так не является это поводом для того, чтобы порхать по коридорам ратуши в чём мать родила!
Девушка замолкла. Жестокость да и только. Она ничего плохого не сделала, если верить ей, тогда какой смысл её упрекать в том, что убежала в таком виде от какого-то пьяницы. Да и какое он вообще право имел такое приказывать служанке? Это, конечно, плохо и несправедливо, но мне до этого особо дела нет. Пусть идёт дальше.