— Из Дублина, — ответила она, — а его отец из Туниса.
— Ты работаешь на Хьюберта?
— Так же как и ты, — сказала она накинув тяжелую куртку себе на плечи. — Сюда.
Он пошел за ней, стараясь не наступать на обрывки промасленной ветоши, и белые стаканчики из пенного материала. Некоторые из них были наполовину заполнены чем-то, что когда-то могло быть чаем. Они прошли мимо гигантского красного ящика с инструментами, на колесах к обшарпанной двери. Она выудила из кармана брюк небольшую связку с ключами. Брюки ее, с множеством щитков, выглядели ничуть не легче, чем ее куртка.
— Ты хотел этого? — спросила она, открыв дверь.
— Хотел чего?
— Работать на Хьберта. Я не хотела. И не собиралась никогда. Это была его идея.
— Раз уж ты заговорил об этом, — сказала она через плечо, — то это была его идея.
Милгрим вошел вслед за ней в аккуратное белое помещение со стенами примерно по четыре с половиной метра в длину. Стены кирпичные, свежеокрашенные, пол бетонный, глянцево белый, и почти чистый. Маленький квадратный стол и четыре кресла, все из матовых, гнутых стальных труб и некрашеной фанеры, проще простого. Огромный светильник в форме белого параболического зонта под углом, на похожем на медицинский пьедестале, распространял мягкий свет. Милгриму показалось что он в очень маленькой галерее, в момент, когда нет никаких выставок.
— Что это? — спросил он, переведя взгляд с одной белой стены на другую.
— Один из его кубов Лас-Вегас, — сказала она. — Ты что? Не видел раньше таких?
Она подошла к светильнику и что-то сделала с ним чтобы он стал светить ярче.
— Нет.
— Он не понимает в чем кайф азартных игр, — сказала она, — обычное дело, но любит казино в Лас-Вегасе. Ему нравится временная изоляция, которую ощущаешь там. Часов нет, окон нет, свет искусственный. Он любит находиться и думать в таких вот помещениях. Никто не придет и не прервет. И он любит быть в тайном месте.
— Он любит тайны, — согласился Милгрим. Поставил свою сумку на стол.
Вошел юноша с бритой почти налысо головой. Смуглые его руки удерживали два высоких белых стакана из пенного материала, которые он поставил на столик.
— Спасибо, — сказала Фиона. Юноша вышел, не сказав ни слова. Фиона взяла один из стаканов, и отхлебнула через дырочку в белой пластиковой крышке. — Чай строителя, — произнесла она.
Милгрим попробовал из другого стакана. Вздрогнул. Сладко и горячо.
— Я не его дочь, — сказала Фиона.
— Чья? — Милгрим моргнул.
— Бигенда. Это я предвосхищая слухи. — она сделала глоток чая.
— Мне даже в голову не приходило.
— Мама встречалась с ним. С этого все и началось. В тот момент я уже была, так что все это чушь. Я здесь всем занимаюсь, и это моя работа на него. — Она выразительно посмотрела на Милгрима, но он не смог расшифровать смысл этого взгляда. — Чтобы с самого начала все было понятно.
Милгрим глотнул еще чаю, главным образом для того, чтобы завуалировать свою неспособность сказать что-нибудь ей в ответ. Чай был очень горячим. — Это он научил тебя гонять на мотоцикле? — спросил он.
— Нет, — ответила она, — Я уже курьером работала. Так вот с Бенни познакомилась. Я могу от Бигенда хоть сегодня уйти и найду работу за час. Ну такую же, курьером. Если ты хочешь выходной, то бросаешь все и уходишь. Но мать это с ума сведет. Она боится что все это очень опасно.
— А это опасно?
— Любой курьер работает в среднем не больше двух лет. Так она сказала Бигенду. Попросила чтобы он взял меня в Голубой Муравей. Занял меня чем-нибудь. Вместо этого, он решил обзавестись своим собственным курьером.
— Это что? Менее опасно?
— Да нет, хотя я говорю ей что менее. Она же не представляет себе сути работы. Она занята.
— Доброе утро, — произнес Бигенд, где-то позади их.
Милгрим обернулся. Бигенд был одет в свой голубой костюм, поверх черной трикотажной рубашки, без галстука.
— Нравится? — спросил Бигенд, обращаясь к Милгриму.
— Нравится что?
— Наши Фесто, — ответил Бигенд, направляя свой указательный палец вверх.
Милгрим посмотрел вверх. Потолок, такой же белый как и стены здесь, был на добрые десять футов выше, чем на прилегающем пространстве. Прямо над ним плавали странные формы, серебрянные и черные. — Это тот пингвин? Из Парижа?
— Похожий на того, что в Париже. — ответила она.
— В чем разница?
— Это манта. Рэй. — сказал Бигенд. — Наш первый заказ от клиента. Обычно они из серебристого мэйлара.
— Зачем они? — спросил Милгрим, хотя уже слышал объяснение раньше.
— Платформы для видеонаблюдения, — сказал Бигенд. Повернулся к Фионе и спросил. — Как Париж?