Парень оказался неожиданно хорошим игроком. Играл он спокойно, расслабленно, периодически удовлетворенно откидывался на спинку стула, и через полчаса Имс занервничал. Чувство, что время утекает сквозь пальцы, никуда не делось. Кто-то далекий, очень далекий, но очень сильный, смотрел на него, как весна смотрит на лед. Корвус намекал ведь, что Имс близок, близок к этим космическим игрокам, Корвус был уверен, что у него получится. И кто такой был Имс, чтобы сомневаться в интуиции мага?
Имс тоже откинулся на спинку стула и сунул в зубы сигарету, нимало не заботясь о том, можно ли здесь курить. Парень с хвостом посмотрел несколько ошарашенно, и Имс ухмыльнулся. В конце концов, он играл с древним китайцем, который вполне мог оказаться магическим существом, теперь Имс это понимал. Неужели он не облапошит этого тощего молодого москвича? Надо только дать волю собственному чутью.
Хотя случалось, что Имс проигрывал, и крупно. И пару раз это вылилось в очень серьезные, очень неприятные последствия. Такие, даже воспоминания о которых могли бы грозить распадом личности кому-то другому на его месте. Но сейчас он проигрывать не собирался. Не сегодня и не этому щуплому хвостатому пацану.
Он снова затянулся, широко улыбнулся и выложил свой камень. Нет уж, сегодня точно не твой день, паренек, извини. Имс твердо собирался воспользоваться системой бонусов, которую давал своим любимчикам нун.
Когда еще через тридцать минут он вышел из этого забытого богом места, пола его рыжей кожаной куртки слегка оттопыривалась. И хотя Имсу казалось, что он целый час плавал в жирном курином супе, настроение впервые за сутки вернулось в прежнюю уверенную колею.
***
Все уроки Пашка провел, как в тумане. Даже не запомнил, о чем трындел ему на переменах Стас – хотя о чем же еще, наверняка о своей несравненной Алисе, она что-то там выиграла на соревнованиях доморощенных стрелков. На математике цифры на меловой доске сливались в одну бесформенную кучу, а затем была история, где разбирали гражданскую войну начала прошлого века с каких-то новых позиций, и после нее-то Пашка сбежал, не выдержал.
У него была своя история, в которой надо было разобраться.
Двор опоясывал комплекс старинных зданий школы широкой полосой, которая периодически поворачивала то к стадиону, то к теннисному корту, то к ряду клумб с несколькими запоздало цветущими цинниями. Только что прошел дождь, намочив деревья, железо, бетон, и все это так пахло, что Пашке иррационально казалось – поблизости море. Откуда-то тянуло едким запахом мазута, ну и в том излюбленном углу между школьными корпусами, где всегда курили старшеклассники, воняло дымом.
Пашка шел как раз туда, хотя не курил и даже сейчас не собирался. Просто пока в «курилке» никого не было, так что Пашка свободно сел на облупившуюся деревянную скамейку и со вздохом откинулся на спинку. С этого места он уловил еще и тонкую гарь костров на соседней улице, где дворники жгли палые листья. Он всегда обожал этот запах, вот и сейчас он подействовал на него успокаивающе.
Однако не настолько успокаивающе, как хотелось бы. Разве что снизил шансы для надвигавшейся панической атаки, а ведь на истории на него вновь сильно накатило.
Пашка сидел и рассматривал свои красные кожаные кроссовки с белыми шнурками и слегка уже потертыми носами. В голове было абсолютно пусто, и под ложечкой противно сосало. Он боялся. Боялся не только за себя, но и за отца. Если до разговора с ним еще можно было надеяться, что у Пашки просто поехала крыша и пошли диковинные галлюцинации, то теперь… Сумасшествие ведь не заразно. А значит, они попали еще сильнее, чем казалось вначале.
И ведь никому не расскажешь. Особенно теперь.
Он представил лицо Стаса – да у того реально челюсть отвалится, но что с того? Чем тут можно помочь? О том, чтобы рассказать еще кому-то, вообще речи не шло. И да, если тебе стремно о своих проблемах поведать даже лучшему другу, значит, у тебя действительно проблемы. С большой буквы.
Когда Пашка смотрел какой-нибудь фильм в жанре фэнтези, он иногда мечтал оказаться на месте одного из персонажей. Казалось, это так круто – оказаться в настоящей, волшебной сказке, но сказке не для малышей, а для взрослых. И вот – пожалуйте, мы вас ждем с нетерпением! Почему-то все забывают, что когда сказки только появились, они были очень страшными. Ими пугали непослушных детей и глупых взрослых, которых тянуло в темный лес искать приключений.
Пашку, видимо, недостаточно пугали.
Да даже вот сейчас – Корвус ведь с виду совсем не казался страшным. Он был даже приятным, вызывал реакцию, чем-то похожую на восхищение. Но ведь ведьмы всегда сначала выглядят красотками.
Сильнее всего напрягало то, что он сразу ничего не попросил у Пашки – ну, то есть, не приказал. Ожидание проблем всегда страшило Пашку больше, чем сами проблемы. Честно говоря, самым кошмарным было то, что Корвус на какой-то миг показался ему похожим на мальчишку, которому вздумалось поиграть. В момент выигрыша он чуть не захлопал в ладоши.
И еще он что-то болтал о судьбоносных совпадениях, и это тоже настораживало.
Пашка тяжело вздохнул, встал, взвалил на спину пухлый рюкзак и побрел к выходу из двора.
Как он мог что-то решить, если даже не знал, с какого конца браться за задачу и какой она в принципе имеет смысл?
Ему казалось, в голове у него болтаются те металлические шарики, которые работают по принципу вечного двигателя, ударяясь друг от друга.
Для чего в древности маги обычно заставляли человека служить себе? Понятно, что для своих целей. Но какие это были цели – вариантов существовало множество. Может быть, Пашку пошлют искать тот самый Грааль или еще какой-нибудь артефакт. В сказках же всегда есть артефакт, правда? Ну, и есть избранный, тут отец прав. Только какой из Пашки, к черту, избранный? Для этого надо обладать каким-то уникальным качеством. А у него что? Панические атаки, гиперактивность? Неуклюжесть? Сомнительное остроумие? Никаких других ярких черт Пашка за собой не замечал. Он был не крут, совсем не крут, если уж на то пошло.
Очевидно, вдруг пришло в голову Пашке, его уникальное качество – это наличие среди его близких кого-то по-настоящему крутого. Вот отец действительно во многом уникален, и не зря же Корвус довольно говорил, как иногда невероятно сходятся звезды или что-то в этом духе. Возможно, Пашка всего лишь наживка. Объект, которым отца можно шантажировать. Но тогда зачем его отпустили? Или просто время не подошло? Или оставили, как запасной вариант для чего-то? «Дерни за веревочку, дверь и откроется?»
Только за веревочку он, похоже, уже дернул, они оба с отцом дернули в разное время – и дверь открылась.
Дверь наружу в темный, темный лес.
Сегодня Пашка был без мопеда – пользовался благами цивилизации в виде метрополитена. Ближайшая к школе станция находилась не так уж и близко, поэтому он сокращал путь – шел через дворы, через скверики, всячески срезал углы. Пересекая третий двор с огороженной сеткой спортплощадкой посредине, он уже в точности знал – кто-то за ним следит. Чувство было необъяснимое, но противное. Оглядываться было страшно, но Пашка все же остановился и оглянулся. Потом еще раз.
Конечно, ничего не заметил. Пара мальчишек гоняла мяч на площадке, в другом конце двора на скамейке сидели три бабули, у ног одной из них притулилась потрепанная жизнью болонка. Хотя Пашка уже не верил своим глазам. Может, у этих бабуль под беретами рога растут.
Он еще раз осмотрелся и припустил к просвету между домами, выходу на большую улицу. Нет уж, черт с ним, с расстоянием, он пойдет по центральным проспектам, минуя дворы и пустыри.
Среди толпы беспорядочно снующих людей дышать стало немного легче, и он замедлил шаг. Когда тяжелые двери станции метро проглотили его и выбросили в пахнущий сыростью каменный мешок, заполненный газетными киосками и разнообразными вендоматами, он отошел в угол и остановился, согнувшись и уперев руки в колени. Парадокс, но ему казалось, что всю дорогу до метро он бежал изо всех сил. Дыхание рвалось, пульс колотился где-то в горле.